Дикая природа - Эбби Джини

– Такер… – Она запнулась.

– Но папы с нами нет, да? А знаешь почему?

Дарлин почувствовала, как из груди прорывается всхлип. Горячие слезы обожгли щеки. Она отерла их тыльной стороной ладони.

– Его убил торнадо, – ответила она. – Стихия.

– Нет, не стихия, – возразил Такер. – Его убила ты.

Она охнула, как от удара.

– Он погиб по твоей вине, – отчеканил Такер. – Это ты удержала меня в бункере в тот день. Ты встала перед дверью. Я хотел найти папу. Я умолял, чтобы ты выпустила меня.

– По моей вине, – глухим эхом вторила она ему.

– Время еще было, – продолжал Такер, повышая голос. – Я мог бы его спасти. А ты меня не пустила. Бросила его умирать.

На мгновение Дарлин перенеслась в бункер под их прежним домом. Запах дождя, вспышки молнии. Вой ветра. Она упирается спиной в грубое полотно деревянной двери. Дарлин вспомнила, как она обводила взглядом тесное помещение, смотрела на прижавшихся друг к другу сестер, на Такера, с обезумевшим взором топтавшегося посреди каморки.

Это был один из самых славных моментов в ее жизни, Дарлин гордилась собой. Ведь она собственным телом загородила выход. Папа одобрил бы ее поступок. В этом она ни секунды не сомневалась.

Дарлин схватила со стола листок со списком намеченных дел, скомкала его и швырнула в лицо Такеру. Бумажный комок отскочил от его виска. Он дернулся в сторону с опозданием, потом удивленно поднял руку к голове.

– Я спасла тебе жизнь, – выкрикнула она.

– Ты так думаешь? – Он скривил рот в презрительной усмешке. – В этом ты себя убеждаешь, чтобы спокойно спать по ночам?

– Мы спустились в убежище буквально за пару минут до налета торнадо. Считать умеешь? Ты сейчас жив только благодаря мне. Ты в этом меня обвиняешь? В том, что я не дала тебе умереть? Уберегла всех нас от смерти?

– Папа остался один, – взревел Такер. – И потому погиб – напуганный до смерти, думая, что мы его бросили. Две минуты? Две минуты – это уйма времени, я бы сто раз успел его спасти. Да, ты права: я считаю, что это ты виновата в его смерти.

И понеслось. Ссора разгорелась с новой силой, как пожар в лесу из-за зажженной спички. Теперь, оглядываясь назад, Дарлин вспомнила, что, как тогда, никогда в жизни не кричала. Гнев, копившийся в ней после смерти отца, бесконтрольно выплескивался наружу. Она помнила каждое слово, что они с Такером бросили друг другу. Стены сотрясались от их ора. Она помнила, как топала ногами. Как стучала кулаком по столу. Как швырнула ему в грудь авторучку. Они ругались так, как могут ругаться между собой только родные братья и сестры – с безжалостной ожесточенностью близких людей, которые знают все слабые места друг друга. Оба вопили и визжали как резаные, обливаясь слезами.

– Никогда тебя не прощу, Дарлин, – наконец крикнул Такер. – Ты всегда мнишь себя самой умной, все-то ты знаешь лучше всех. Из-за этого папа и погиб.

Она ткнула его кулаком в грудь. Не хотела бить брата – само собой получилось. Ладонь сжалась, и она его ударила. Нанесла скользящий удар. Оба, потрясенные, выдохнули. Быстро обменялись изумленными взглядами.

И затем он нанес ответный удар.

Боковым зрением она увидела неясное пятно, и его кулак припечатался к ее глазу. Голова взорвалась, сознание заволокла красная пелена. Пол под ногами накренился, она попятилась. С минуту вообще ничего не видела.

Потом услышала бормотание, шум возни. Постепенно она сообразила, что сидит на диване. Один глаз видел нормально, но вторым она различала только розоватые тени. Такер метался по комнате, собирая и запихивая в рюкзак какие-то вещи. Дарлин моргнула, но даже это движение причинило боль. Она осторожно потрогала лицо, слегка надавила на то место, куда пришелся удар. Оно уже опухло. На пальцах осталась кровь.

За Такером хлопнула входная дверь.

С тех пор она брата не видела. Два с половиной года. Он пережил торнадо, но в конечном итоге торнадо все равно его унес.

13

Дарлин смотрела в окно на мерцающие в вечерней мгле задние фары удаляющегося полицейского автомобиля. Когда машина скрылась из виду, она задвинула шторы и с минуту наслаждалась тишиной. После принялась расхаживать вокруг дивана, двигаясь против часовой стрелки. Тихо разговаривала сама с собой, как обычно это делала, когда пребывала в смятении. Высказывание мыслей вслух ее успокаивало, проясняло ум.

Она взяла телефон, чтобы позвонить Джейн, но передумала. Сестра наверняка уже спит, да и, в сущности, что Дарлин может ей сообщить? Полиция искала Такера, но она понятия не имела, зачем он им понадобился. И Джейн, разумеется, тоже этого не знала.

Дарлин постучала в комнату Коры, приоткрыла дверь и в темноте различила на кровати бугор. Она подавила соблазн подойти к сестре и откинуть одеяло. Пусть девочка поспит спокойно до утра. Ей все равно нужно время подумать.

Наконец-то у нее появилась хоть какая-то информация о Такере. И это было странно. Несколько лет о нем не было ни слуху ни духу. Такер просто исчез, как в воду канул, подобно камешку, брошенному в пруд: круги разошлись, и водную поверхность снова затянула непроницаемая гладь.

Первая неделя после бегства брата была самой ужасной в жизни Дарлин. Так тяжело ей не было даже после смерти мамы, даже после торнадо. Каждый вечер она забиралась в спальник Такера, сворачивалась клубочком и вдыхала его запах. Рыдала до изнеможения. С помощью косметики она пыталась затушевать синяк под глазом, но кровоподтек темнел и разрастался, окрашивая скулу в лиловый цвет. Белок был испещрен красными прожилками. В общем, замаскировать гематому никак не получалось. Она просыпалась в неурочные часы, подходила к окну и, глядя на залитые лунным светом «Тенистые акры», ждала. Все те дни ее не отпускало всепоглощающее чувство полнейшего краха. Она была главой семьи всего несколько месяцев и уже потерпела поражение на всех фронтах. Она и ее сестры превратились в живой пример трагедии. Такер сбежал.

Впервые на нее поднял руку мужчина. Удар был ужасающей силы – отдался в позвоночнике, повредил зрительный нерв. Она много времени проводила перед зеркалом. Подбитый глаз продолжал цвести, вокруг него образовывалось зеленое кольцо. Даже верхняя губа опухла. Дарлин не знала, как оценивать это новое проявление ожесточенности брата – способность к насилию.

Дни сливались один в другой: обеспокоенные лица сестер, их руки на ее теле, нескончаемые вопросы. Джейн, казалось, в какой-то степени понимала, что произошло между братом и сестрой. Она приносила пакеты с замороженным горохом, которые Дарлин прикладывала