Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин

Сергий помолчал, разглядывая заплот крайнего дома:

– А я и не уживаюсь.

– И много вас таких, кто также считает? – Креслав внимательно следил за его глазами. Старик задумчиво с лёгкой горечью смотрел в одну точку, глаза чуть-чуть слезились. Креслав вздохнул. – Поди, ты один такой?

– Я не один. Много нас, тех, кто настоящие слова Христа знают. А не те, что в евангилях записаны. Хотя и там много истинного.

– А шо он другое говорил?

– Говорил. Многое по-другому. А из того, что в книгах священных до нас дошло, не вычеркнули… Например, он говорил не ходить с проповедью на северные народы. Они в правде живут, только для сынов Сима его слова были. Но они пошли, сами ничего из его учения не поняли, или поняли, но так, как самим выгодно было. Так нам и донесли. Никогда Христос не говорил «Блаженные нищие духом» или «Подставь правую щеку, коли ударили по левой». Он был волхв высшего посвящения, и учение его ведам не противоречит, скорее дополняет.

– Ты и веды знаешь?

– Давно живу, многое слышал и читал.

– Глаголицей?

– И глаголицей, и рунами, и резами, и той переиначенной русской азбукой, что монахи болгарские обрезали.

– А ей-то шо читать? Все книги по нашему – по старому писаны.

– Уже не все. Старые книги, где память наша, предками – богами сохранённая, сжигаются, а новые пишутся. Через годы не останется старых книг с правдой, до потомков дойдут переписи их с кривдой.

Ставер почесал затылок:

– Интересный ты дедок.

– Какой есть, – Сергий снова улыбнулся и словно светлей вокруг стало. – Как вас звать-величать-то, добрые гои? А то меня вы знаете, а я вас нет?

– Товарища моего Ставер зовут, а я Креслав, – старовер неловко поклонился, не поднимаясь.

Товарищ его поддержал. Сергий возвратил поклон:

– И вы интересные дедки. Одни имена у вас чего стоят.

– А чего имена? – не понял Ставер.

– Ну, вот ты Ставер, правильно?

– Ну.

– То есть вере сто крат верен.

– Ну так, так-то не тайна.

– Это у вас, староверов, не тайна, а у нас христиан имена-то русские не в почёте. Скоро все и забудут, что они значат. Все Андреи да Алексеи.

– И Сергии, – хмыкнул Ставер.

– Нет, Сергий – это наше исконное имя, Се Р Гой, то есть это великий гой. Просто оно побывало в пользовании у гораков, и к нам таким вот исковерканным вернулось. А они его у наших родов взяли – у пеласгов. Слышали таких?

– Про пеласгов мы слыхали, то наши родичи были, – степенно ответил Креслав.

– Верно, а ты, значит, Креслав – по-нашему выходит кресс – огонь славящий, сварожича сына по-другому. Так?

– Так.

– Хорошие имена. Настоящие, русские и… христианские.

– Какие-такие христианские? Оскорбить нас хочешь? – Ставер насупился.

– Верно вам говорю, он – Христос по-русски говорил. И если бы его сейчас сюда занесло, и вы и я поняли бы его спокойно. Как и он нас.

– Откуда знаешь? – спокойно поинтересовался Креслав. – Сказал кто?

Сергий приподнял посох, указывая пальцем на узор, обвивающий его словесной вязью – глаголицей:

– Вот, здесь надпись, мной переписанная из древней книги. Если грамотные, читайте сами.

Креслав, не скрывая любопытства, принял посох из рук Сергия. Дальнозорко щурясь, приник взглядом, губы зашевелились. Через плечо читал надпись Ставер. Сергий терпеливо ждал, слегка улыбаясь.

– Ну что? – он увидел, что они почти одновременно закончили. – Убедились?

Креслав повертел посох, разглядывая его с других сторон:

– И много у тебя тут ещё такого?

Старый христианин протянул руку к посоху. Получив его, опустил рядом на землю:

– Есть кое-что. Немного. Основное знание в книгах хранится.

Ставер выглянул из-за товарища:

– А где же эти книги? Вот бы глянуть одним глазком.

Сергий кротко улыбнулся:

– Книги в надёжном месте. Верный человек хранит.

– Из ваших или из наших?

– Из ваших, из ваших, но такой человек, что ему все доверяют, – старик аккуратно переложил посох на колени. – То не моя тайна. А вы мне так и не сказали, куда путь держите, – он умело поменял тему.

– А вот этого мы тебе не скажем, – Креслав поймал уверенный одобрительный взгляд товарища. – Не взыщи.

– Мне вот что интересно, – Сергий обвёл староверов любопытным взглядом. – Как вы с такими мыслями и совершенным неумением притворяться через христианские земли прошли? И никто вас не тронул?

– Так кругом же наши – русичи. Чего нам с ними делить? Да и не спрашивал никто особенно ни то, что про наших богов – опасно стало интересоваться, но даже имён наших. А ты говоришь, как прошли? Это здесь, в селе, за сутки ты уже второй интересуешься, как нас зовут. Но так мы и не скрываем. Среди своих, одноверцев, чего бояться? Мы же не в городе, где у христиан и власть, и сила без покона[28] дела творить.

– Всё верно, всё правда… Вот как мы с вами поговорили. Приятно послушать свежих людей. А теперь, пожалуй, мне пора. Хозяйка волноваться будет, – Сергий подмигнул и крякнул, поднимаясь. – Она у меня хоть и более чем ста годков, а все ж чего женщину зря беспокоить. – Медленно повернувшись, побрёл неспешно, словно давно идущий и усталый путник. За ним выпрямили уставшие от долгого сидения спины и староверы.

Сергий, полуобернувшись, отвесил с опозданием короткий поклон. Тропка его потянулась к воротам ближнего дома. Старики, проводив Сергия взглядами, тоже поспешили в обратный путь, по дороге обсуждая удивительного христианина. Уже приближаясь к усадьбе Лары, староверы сошлись во мнении, что это первый христианин из всех встреченных, который им безоговорочно понравился.

Лара устроилась на колоде у птичника, зажав коленями тушку обезглавленной курицы. Мелькали руки, во все стороны летели перья. Услышав стук калитки, подняла голову.

– Пришли, гои. Посмотрели? Ну и как вам наше село?

Прошествовав к столу, старики уселись на лавку.

– По нраву нам Коломны. Хорошее село, справное, – Креслав положил посох рядом. – И люди хорошие.

Старухе явно понравились слова старика, она даже забыла про курицу:

– Это точно, хорошее у нас село, бедных нет. Если кому трудно, мужчины погибли на охоте или кабаны пашню потравили – завсегда помогут, и зерном и другим, чем Бог пошлёт. Никого не бросят.

– И дома у вас все такие большие, крепкие, – поддакнул Ставер. – Я таких и не видел ранее.

– Правда ваша, село у нас самое лучшее, – она вдруг погрустнела. – Оттого-то и неймётся попам – все хотят лапу свою загребущую на него наложить.

Старики уважительно помолчали, опустив глаза долу.

Первым не удержался Ставер:

– А