Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин

Ветер уже стряхнул с веток основную влагу, и только остатки иногда сыпались на троих путников в виде редких капель. Никто даже не уклонялся. Косолапый лежал там, где его и оставили. Увидев зверя теперь, после схватки, Горий удивился ещё больше – как он умудрился такого здоровяка завалить? «Это всё дед. Ранил зверя, а потом уже и меч подоспел. Повезло мне с оружием, с таким любой добытчиком станет». О собственном участии в победе над мишкой Гор в своих рассуждениях скромно умалчивал, справедливо полагая, что хвалить себя – последнее дело, пусть другие скажут хорошие слова, он примет их как должное.

Опытные охотники, увидев медведя, присвистнули.

– Здоровый, чертяга. – Олбран, примериваясь, обошёл неподвижного зверя. – Неужели это ты его так?

Гор коротко кивнул, но глаза засветились, как два огонька. Он спешно опустил голову, делая вид, что внимательно рассматривает страшную рану косолапого на шее.

– Не слабо рубанул, – Велитарх, не боясь запачкаться в крови, пальцами открыл спрятанные под длинной шерстью края разруба. – Быть тебе охотником не из последних. Или воином.

Гор от удовольствия слегка покраснел. Впрочем, охотники на него уже не смотрели.

Порывшись в котомке, Велитарх извлёк искусно вырезанную деревянную, серую от времени и наносимого сверху медвежьего жира фигурку косолапого. Оглядевшись, пристроил её в развилке молодой березки. Олбран молча встал рядом с братом, и оба склонили светлые головы перед образом.

– А мне с вами можно?

– Нет, Гор. Тебе лучше не показываться духу медведя, он может тебя узнать и потом в покое не оставит. Постой в сторонке. Мы быстро. И лучше лицо прикрой чем-нибудь.

Кивнув, Горий поспешил к границе просеки. В его селе таких строгостей не водилось, но заклинание духу медведя, после удачной охоты, говорили. В Коломнах тоже верили, что зверь после гибели может навредить убийце, например, наслать на него неудачу в охоте.

Голоса Миловых загудели над вырубкой, но Гор не разобрал ни слова. Закончив, Олбран снял с дерева фигурку зверя. Велитарх помазал её свежей кровью косолапого. Завернув в старую рогожку, упрятал обратно в котомку. И обернулся к мишке, закатывая рукава. Олбран отстегнул с пояса разделочный нож, а брат уже наваливался на тушу медведя всем телом, переворачивая. Поднатужился, аж лицо покраснело, но пока не подскочили ещё двое не справился. Втроём кое-как осилили, перекинув неподъёмного мишку на спину. Лапы тяжело махнули вслед за телом. Как у живого. Гор даже испугался.

Но вокруг было тихо, мишка не ожил, и он успокоился, устыдившись. Тем более что рядом опытные охотники, чего бояться?

Покрутившись, парень присоединился к Миловым, которые сноровисто, посмеиваясь, разделывали косолапого.

Ближе к вечеру, когда трое братьев, оставшиеся на хуторе, распаренные и умиротворенные, вернулись из бани, ведун отправил двоих из них за пленником. Только что притопали охотники, гружённые медвежьим мясом и шкурой, свёрнутой шерстью внутрь. Белогост, проводив их на ледник, а затем в мастерскую, где растянули на правилах шкуру, вернулся. Давило и Заруба уже притащили варяга, бросив перед крыльцом. Он был ощутимо могуч. Сильные пальцы здоровой руки до белизны сжимались в кулаки, а взгляд спокойно гулял по лицам братьев. Стрела с седым совиным опереньем, считающимся самым бесшумным в полёте, сидела в теле, как влитая.

– Чего с ним, Светлый? – Олбран толкнул пленника ногой, смерив презрительным взглядом сморщившегося от боли врага. – В расход, может? Чтобы не мучился?

Белогост, проверяя пальцем наточенность поясного ножа, присел рядом с варягом. Горий отвернулся, решив, что пленника сейчас будут убивать. Гордо вскинув голову, варяг тихо проговорил:

– Если ты воин или когда-нибудь был им, старый, дай мне топор.

Ведун усмехнулся, отнимая его руку от раны:

– Хочешь умереть с оружием в руках, как велит традиция воинов?

– Хочу!

– Но ты же христианин. Для последователя Христа ни к чему такая героическая смерть. Достаточно прочитать молитву и покаяться… если успеешь, – он разрезал рубаху на плече, открывая место, из которого выглядывало древко. – И что-то я не слышал, чтобы Исус упоминал про то, что вы должны умирать с оружием в руках. Напротив, в Библии написано, что свою смерть раб божий должен встречать со страхом, поскольку грешен. Кстати, ты, наверное, не знаешь, настоящий Христос такого не говорил. Придумали попы. Потому что боятся нас, русичей. Ну не верят русичи в их греческую сказку. У них – сказка, а у нас-то Вѣра. Потому и не получится у них. Ты же, я вижу, смерти не боишься. Какой-то не такой христианин, или я в них ничего не понимаю?

Варяг опустил голову:

– Ты волен мучить меня, сколько тебе влезет. Но сжалься, дай мне в руку топорище и делай со мной, что хочешь. Вы, ведуны, знаю, горазды издеваться над беззащитными. Я выдержу.

Давило возмущенно спрыгнул с перил:

– Дай я его, Светлый. Тебе негоже мараться о нечистое животное. Он не погиб в бою, и теперь прячет свою трусость за умными словами. Болтун!

Пленник бросил в сторону русича злобный взгляд:

– Был бы у меня мой топор, я бы тебя и одной рукой отправил к праотцам.

Давила, выдернув из ножен меч, встал напротив варяга:

– Дайте ему топор. Чтобы потом никто не сказал, что я убил однорукого, я тоже буду драться одной левой. Велитарх, брат, завяжи мне свободную руку, – он бросил умоляющий взгляд на волхва. – Разреши, Светлый.

Ведун медленно выпрямился. Все взгляды приковались к нему. Задумчиво глянул на варяга, ожидающего с тайной надеждой, на братьев Миловых, застывших с одним невысказанным вопросом в глазах, на Гория, с жутким интересом рассматривающего то несломленного врага, то могучего Давилу, застывшего с открытым небу мечом и, наконец, принял решение:

– Будь по-вашему. Пусть Макошь совьёт нить судьбы для каждого из бойцов, – отшагнув, одним взглядом приказал Гору подать пленнику топор.

Парень кинулся исполнять приказание. Велитарх поднялся с крыльца, доставая из котомки короткую верёвку.

Почувствовав в ладони гладкое древко, варяг повеселел, но поднялся тяжело, скрипя зубами и охнув. Давило молча ждал, когда противник примет боевую стойку. Никто из Миловых не поспешил ему на помощь. Похоже, пленник и не нуждался в поддержке. Выпрямившись, спокойно улыбнулся, пробормотав в высоту: «Прими жертву, Господи». Неумело перекрестившись левой рукой с зажатым топором, встал на изготовку. Варяг сжимал середину топорища, видно было, как оружие покачивалось и слегка дрожало в ослабевшей руке.

Ведун отступил, и все расценили это как сигнал к началу боя.

Первым в атаку кинулся Давило. Он взмахнул мечом, намереваясь рассечь врага