Черная книга - Александр Григорьевич Домовец

— Получается, что где-то у нас под носом тикает заведённая бомба с часовым механизмом, а мы не в силах её найти и обезвредить, — припечатал Лидер. — Другими словами, расписываемся в собственной немощи. Ну, спасибо, Евгений Ильич, удружили…

С этими словами он драматически закрыл лицо рукой. Я почувствовал, что покрываюсь потом.

— Время для поиска есть, Виктор Михайлович, — произнёс я, стараясь говорить спокойно. — Крайне маловероятно, чтобы кто-нибудь сумел найти документы раньше нас…

Отняв руку от лица, Лидер стукнул кулаком по столу.

— Не разделяю вашего оптимизма, — заявил холодно. — А вам не приходило в голову, что, быть может, полицейское следствие параллельно с поиском убийцы ищет и документы?

— Для этого надо как минимум знать об их существовании. Но откуда? Себряков на эту тему ни с кем не откровенничал. Да и нет его уже…

— Зато есть его покровители. Те самые, что отрядили профессора за документами к старой дуре Эттвуд. И я не удивлюсь, если следствие неофициально сориентировали на поиск записок в первоочередном порядке. Уж настолько-то влияния у этих людей хватит.

Я вспомнил настойчивые расспросы следователя Морохина о целях поездки Викентия в Лондон и про себя был вынужден согласиться — да, вполне вероятно, что следствие о существовании записок Палена знает. И, не дай бог, сознаёт их значение…

— В сущности, у нас лишь два варианта, — произнёс Лидер сурово. — Либо мы в ближайшее время находим документы и тем самым ликвидируем угрозу для наших друзей. Либо они сочтут нас недееспособными, да просто ненадёжными партнёрами. Надо вам объяснять, чем это грозит?

Объяснять, конечно, было не надо. Чеки, увы, под ногами не растут и с неба не падают… При мысли, что сейчас на меня фактически возложили ответственность за дальнейшее финансирование организации, я обомлел, чуть не до медвежьей болезни.

— Стало быть, надо составить детальнейший план и отработать все мыслимые и немыслимые направления поиска, — закончил Лидер. — Где они могут храниться? У знакомого человека? В банковском сейфе? Под половицей на кухне? Думайте, Евгений Ильич, думайте и действуйте. Хоть весь Петербург переверните. Разрешаю привлечь к поиску столичные ячейки. Даю вам полторы… ну, хорошо, две недели. Потом не обессудьте…

Я поднялся и сказал, придав голосу всю возможную твёрдость:

— Для меня найти эти документы — дело чести, Виктор Михайлович. Сделаю всё возможное и невозможное.

— Вот и отлично, — откликнулся Лидер. — Считайте, что не найти просто нельзя. Слышите, нельзя! Не хочу пугать, но на кону существование всей организации. Неудачи нам не простят.

— Даже так? — вырвалось у меня.

— Именно так, — отрезал Лидер. — За красивые глаза не кормят. От нас ждут конкретных дел. А это дело сейчас важнейшее. — Встав и опершись на спинку стула, сказал неожиданно, словно размышляя вслух: — Волнуются наши друзья, суетятся… А как не суетиться? В воздухе висит война, Евгений Ильич, война небывалая. Одной Европой может и не ограничиться. И вся их государственная машина уже работает на будущую войну. Готовятся к ней политически, дипломатически, экономически… Понимаете?

— Что ж тут не понять…

— А если машина заработала, то нельзя, чтобы в её шестерёнки накануне огромных событий кто-то подбросил камень, не говорю уже — целый булыжник. Записки Палена и есть тот самый булыжник…

Дмитрий Морохин

Вечером к себе на ужин зазвал Ульянов. Это была хорошая идея. События развивались, и требовалось их обсудить в спокойной обстановке. В кабинете же сегодня было суматошно.

К примеру, среди дня ворвалась Князева и учинила скандал. «У вас под носом взрывают карету с арестантом! Это же происшествие на первую полосу! Почему никто не удосужился мне позвонить?» — бушевала девушка-ураган, размахивая блокнотом. Я даже не стал объяснять, что было не до прессы, — задушила бы голыми руками… Вместо этого пришлось пообещать, что когда в следующий раз арестантскую карету взорвут у входа в сыскное отделение (типун мне на язык!), ей сообщат в первую очередь.

Квартира Ульянова была большая и чем-то напоминала операционную, настолько всё было чисто, всё до блеска прибрано, всё педантично разложено по местам. Порядок отменный, а уюта не было. Ощущалось отсутствие женской руки. И, как выяснилось, я не ошибся.

— Моя семья, — сказал Ульянов, указывая на большую фотографию, украшавшую комод. — Жена, сын… — Помолчав, добавил: — Только жены уже нет. Сердце было слабое, скончалась.

На фотографии рядом с бравым Ульяновым в военной форме стояла миловидная женщина в белом платье и сбоку — подросток лет пятнадцати с пышным чубом и смышлёным лицом. «Ни дай бог никому», — подумал я и, кашлянув, спросил осторожно:

— А что сын?

— Сашка-то? Учится в юнкерском училище, в Москве. Скоро в отпуск должен приехать. Будущая краса и гордость российской пехоты.

— Скучаете, небось?

— Ещё как. Да ведь куда деваться, — птенцы растут, разлетаются…

Обмениваясь малозначительными фразами, прошли мы в столовую комнату, где домработница уже накрыла стол. Усевшись, Ульянов разлил коньяк.

— Давайте за успех следствия, — предложил он.

— За это готов пить весь вечер…

Закусывая, плавно перешли к обсуждению ситуации.

На совещании мы доложили Говорову о выявленной связи Зарокова с хромоногим убийцей и, значит, преступной организацией. Начальник озадачился.

— Куда ни плюнь, всюду сообщники, — сказал угрюмо. — И, главное, все приличные с виду люди. Бутылкин покойный был врач, Зароков и вовсе профессор. И организация эта непонятная… Куда катимся?

Насупившись, дал указание усилить наблюдение за историком. А вот сообщение о том, что установлено место жительства убийцы, Говорова взбодрило.

— Готовьте группу захвата, — распорядился энергично. — Что вы там говорили о его рукопашных чудесах? Возьмите пятерых полицейских, да покрепче.

— Так и сделаем, — согласился я. — Людей я уже наметил. В ближайшие два-три часа засядем в соседней квартире, она пустует. Вокруг дома выставим оцепление из агентов в штатском. Когда появится хромой, управляющий домом даст сигнал. Он же постучит в дверь и попросит хромого открыть… ну, скажем, под предлогом возникшего долга по квартирной оплате. А тут уж и мы. Разрешите действовать?

Говоров насупился и пожевал губами.

— Экий вы, батенька, нетерпеливый, — сказал неодобрительно. — Нет, завтра, завтра засядете. Не такое дело, чтобы горячку пороть. Надо всё тщательно подготовить… Лишь бы не сменил квартиру.

— С чего бы? — возразил Ульянов.