Морской царь - Евгений Иванович Таганов

ирбенцев помимо полутора пудов янтаря — полпуда речного жемчуга, у кятцев — целый пуд перца и два десятка перстней с рубинами и сапфирами. Разумеется, княжеская десятина, к горести рахдонитов, была взята и со спрятанного, и с открыто провозимого товара.

Новым праздником стало причаливание к Эмбе-Пристани первой дарпольской биремы и двух лодий сопровождения. Рыбья Кровь не мог отказать себе в удовольствие пригласить на борт биремы Ислаха и на голубом глазу предложить ему:

— А давай ты сейчас поплывёшь со мной в Гурган, а уже оттуда вернёшься в свой Кят. Тогда вообще ни у кого не останется сомнений, что ты сделал большое дело.

Видно было, как сильно борется с этим соблазном визирь и всё-таки устоял, более того, принял окончательное решение:

— Нет, как-нибудь в другой раз. Давай обойдёмся и без твоего посольства в Кят. Если эмир захочет, он сам пошлёт к тебе посольство, может быть, даже со мной во главе. По крайней мере, я его попрошу об этом.

Последним довеском в их отношениях было освобождение Кадира. Дарник сказал:

— Я не настаиваю, но было бы неплохо, если бы принц что-то подарил тем юницам, что захватили его. Я конечно и сам могу им заплатить за это по пятьдесят дирхемов каждой, но лучше, если дорогие подарки сделает сам принц. Все сразу поймут, что он действительно сын эмира.

— Коней не дам! — сердито отрезал визирь.

— Тогда что-то из оружия, чтобы все видели, как высоко ценится свобода принца.

Делать нечего — пришлось Ислаху разориться на два узких однолезвийных меча, которые Кадир и вручил своим караульщицам к полному их восторгу и зависти даже взрослых кутигур.

Хитрый Корней подговорил князя сделать особый подарок и самому кятскому эмиру — привезённое Милидой «Жизнеописание словенского князя». Дарник отмахивался:

— Я тебе не Ратай, чтобы собой хвастать!

— Да какое хвастовство! — восклицал воевода-помощник. — Ислах и так от тебя без ума. А для эмира это будет самый неоспоримый довод. Там же и про осаду ромейской Дикеи и про сражения с арабами на Крите. Ты недооцениваешь силу написанного слова. Дари и не кривись!

И в самом деле, ромейскую книгу Ислах воспринял с полным восторгом. Тут же её прочитал и вслед за Корнеем повторил, что для эмира это будет лучшим доказательством в пользу союза с Дарполем.

Ещё день понадобился на пополнение арабского отряда двуколками и верблюдами с водой и съестными припасами.

— Это вам за тех дивных коней, что тогда угнали мои юнцы, — полушутя-полусерьёзно сказал князь.

При прощании между ним и визирем состоялся ещё один обмен подарками. Дарник вручил Ислаху наградной клевец, взамен получил трёхгранный меч-кончар, способный пробить любые кольчуги.

— Осенью жду с посольством, — напутствовал араба Рыбья Кровь.

— Если эмир голову не отрубит, то очень может быть, — отвечал Ислах, отъезжая самым последним за своим отрядом.

— Ты так сожалел, что над Хемодом у тебя была слишком лёгкая победа, — отметил Корней их дружеское с визирем расставание. — А как будешь на себе волосы рвать, что в этом походе вообще не потерял ни одного ратника.

— Обещаю: больше таких побед не будет, — отшучивался князь. — В следующий раз положу на поле половину ратников, пусть тогда до небес гордятся своей доблестью.

После недельного отдыха походное войско вместе с переселенцами тронулось под руководством Радима дальше в Дарполь. Дарник же с Корнеем вместе с сотней охочих до моря походников взошли на бирему и вместе с двумя лодиями отплыли от берега.

Милида тоже рвалась ехать на судне, носящем её имя, но муж направил её в Дарполь вместе с Калчу и войском:

— Первое плаванье по морским приметам должно обходиться без женщин.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

1.

Наконец-то исполнилось заветное желание Дарника: плыть по морю, куда глаза глядят. Сворачивать направо значило к устью Яика, налево — осторожное плаванье вдоль плоского и пустого восточного побережья. Поэтому кормщику было указано держать нос биремы в открытое море — только там можно было почувствовать настоящую опасность.

И в самом деле, едва суда вышли из камышовых объятий Эмбы, на крупную морскую волну, всех мореходов охватил отчаянный страх, когда казалось, что следующая водяная гора полностью накроет судно. Большинство команды никогда раньше по морю не ходила, другая если и ходила, то только вдоль берега. Бывалых моряков-ромеев на три судна было не больше двух дюжин. Один Дарник в ус не дул — ведь гибель в кораблекрушении вполне приличное дело, даже погребального костра не потребуется.

Ветер был боковой, поэтому полагались на вёсла, каждые два часа сменяя гребцов. Когда вокруг осталось только море, пришёл ещё больший ужас. Хорошо, что не забыли взять масляные светильники в стеклянных колпаках — огоньки с лодий смягчали ощущение полной покинутости. Приноровившись к качке, кашевары сумели даже сварить для команды горячую похлёбку. На лодиях за отсутствием железных печек обошлись лишь холодной трапезой. Хуже всего приходилось взятым на бирему животным: козам, свиньям и двум лошадям — оказалось, что они тоже страдают морской болезнью, извергая из своих желудков пищу. На ночь вёсла убрали на палубу, предоставив биреме под присмотром рулевого качаться, как ей вздумается.

Под утро ветер поменял направление и стал попутным. На мачтах подняли паруса и заскользили на юго-запад с определённой устойчивостью и лёгкостью. Лодии остались далеко позади, но решено было их не ждать. У всех кормщиков имелись с собой хазарские карты, указывающие, что дальше на юге находятся острова и массивный выступ коренного берега. Однако даже с попутным ветром до этого выступа добрались только к вечеру третьего дня. Небольшая песчаная кромка переходила в каменистые холмы. Нашли небольшую бухточку с тихой водой и осторожно пристали к берегу.

Выбравшись на твёрдую землю, ратники валились на землю и засыпали, не дожидаясь кормёжки и палаток. Дарнику с трудом удалось найти людей, чтобы разжечь сигнальный костёр на вершине холма для лодий. Утром в костёр стали подбрасывать мокрой травы для дымового сигнала. Хороший высокий дым был, а лодий видно не было.

Кони к утру немного оправились, и Дарник с Афобием предприняли небольшой объезд окрестностей. Кругом простиралась голая пустынная земля без каких-либо следов пребывания людей. Зато повезло найти крошечный ручеёк, текущий у подножия холма. Туда и перенесли свой стан.

Посадив на лошадей по два человека с мешками угля, Дарник разослал их в разные стороны вдоль