Морской царь - Евгений Иванович Таганов

Днём показались три паруса, которые шли вдали от берега на запад. Оставив часть команды присматривать за станом, Дарник с остальными людьми отчалил от берега и бросился в погоню за «купцами». Шестьдесят гребцов, успевшие уже приобрести некоторую сноровку дружно налегали на вёсла и расстояние между персидскими фелуками и биремой быстро сокращалось. Через несколько часов, поняв, что им не уйти, «купцы» остановились, при этом расположились россыпью, видимо полагая, что пока грабят одну из них, остальные смогут разбежаться в разные стороны. Фелуки были величиной чуть больше лодии, с командой не превышающей дюжину человек, кроме паруса имелось ещё по шесть вёсел, исключительно для причаливании к берегу. Да и зачем торговым людям много гребцов — только зря кормить лишние рты.

Купцы возвращались из Хазарии. На вопрос, как они здесь оказались, персы объяснили, что три дня с попутным ветром убегали на восток от тудэйских пиратов. Тудэйцы или камышовые люди жили в тысячеостровном устье Итиля и совершенно не подчинялись хазарам, воевать не воевали, даже рыбой с Хазарией торговали, зато проплывающих мимо купцов частенько грабили. На вопрос, какие везёте товары, купцы предъявили рабов, воск и меха. До воска и мехов Дарнику дела не было, а вот насчёт рабов и особенно рабынь…

— Вы знаете, кто я такой? — обратился он к ним на хазарском языке.

На мачте биремы развевалось Рыбное знамя, поэтому ответить было несложно.

— Князь Дарник по прозвищу Рыбья Кровь.

— А что ещё знаете?

— На Яике теперь княжишь, а раньше в Новолипове.

— А чем я в Новолипове занимался, не помните?

Персы молчали, опасаясь сказать что-то не то.

— Я не позволял из Словенской земли вывозить рабов, — подсказал им князь.

— У нас только четверо словен, остальные — булгары и макрийцы с верховий Итиль-реки. Если мы тебе сейчас их всех отдадим, нас ждёт полное разорение, — осмелился сказать краснобородый купеческий старшина. — Хорошо ли будет, если все купцы будут знать, что появились новые яицкие пираты?

Сразил так сразил. Выход оставался только один — самим покупать. Хорошо ещё, что на биреме имелись войлочные полости для покрытия юрт и несколько рулонов сукна для мелкой торговли с возможными береговыми жителями. Вскоре всё это переправилось на фелуки, а взамен на бирему поднялись два десятка женщин и дюжина мужчин. Красавиц среди рабынь не было, но и уродок тоже.

— Это ровно половина того, что мы могли бы выручить за них в Гургане, — подвёл итог торговли с князем рыжебородый старшина.

В качестве утешения Дарник распорядился дать купцам три медных тамгы, как знак будущей беспошлинной торговли с Дарполем.

С рабынями поступили так, как князь всегда поступал с пленницами: дали им оставшихся полдня и ночь на привыкание и смирение. Ну и ратникам тоже, только на приглядывание и решение. Когда женщинам поутру объяснили, что они сами могут выбрать себе мужа, позволяя охочим до их тела ратникам с мешком песка на спине себя догнать или не догнать, то все как одна с удовольствием включились в предложенную игру, отсеивая совсем уж противных претендентов на свою руку и сердце. Затем получившиеся двадцать пар трижды обвели (вместо положенной вербы) вокруг воткнутого в землю Рыбного знамени, дали испить по кубку хмельного мёда и отправили с шерстяными подстилками в разные стороны по пустому побережью, чтобы они могли скрепить свои брачные узы, как принято у женатых людей. Заодно князь объявил женатикам, что удержит из их жалованья по пятьдесят дирхемов за жену. Так как и без того задолженность с жалованьем перевалила за полгода, никто особо не возражал.

Лодии появились лишь ещё через два дня. Оказалось, что они, сильно отклонились на запад, попали на острова, а уже оттуда добрались до коренной земли и пошли вдоль берега на восток. К этому времени двадцать вёрст побережья были хорошо осмотрены, но для устройства опорного городища годились мало. Прикинув, что делать дальше, решили двигаться дальше на запад, вслед за персидскими фелуками.

Часть команды двигалась берегом, чтобы ничего не пропустить, и в скором времени действительно наткнулось на спрятанное в прибрежных скалах селище рыбаков, говорящих на непонятном языке. Жили они в проделанных в скалах пещерах, питались рыбой и козьим молоком. Были пугливы и дики. Не имели ни лошадей, ни луков, ни топоров, только самые простые кирки, остроги и ножи. Бросившись от чужеземцев из своих пещер в скалы, они оставили дарникцам лишь пару древних неподвижных старух, и возможность как следует рассмотреть их убогое хозяйство. Пока ратники выискивали, чтобы хоть чем-то поживиться, Дарник с Афобием осматривали большие каменные чаны, стоящие на солнце и под наклоном накрытыми тонкой ягнячьей кожей чем-то смазанной. Рядом с чанами стояли глубокие глиняные миски с водой. В чанах вода была солёная, в мисках обычная пресная. Догадка пришла, когда увидели, как с внутренней стороны ягнячьих кож в миски каплями стекает вода.

— Это они так превращают морскую воду в питьевую! — в восторге воскликнул княжеский оруженосец. — Ратай умрёт от зависти!

— Ну да, в час кубок натечёт и что? — Дарник был полон скепсиса.

— В пустыне и это как золото! А Ратай уж точно кубок в ведро превратит!

Каменные чаны были неподъёмны, поэтому ограничились четырьмя снятыми с них ягнячьими шкурами. На следующей стоянке Афобий выпросил у кормчего пустую бочку и принялся всячески примеривать добытое приспособление. И когда в подставленную миску, в самом деле, накапало с полчашки воды, был на седьмом небе от счастья. Вот тебе и дикое племя, не знающее оружия и доспехов!

Тем временем запасы взятой с собой пресной воды быстро подходили к концу, а источники их пополнения появлялись всё реже и реже. Лето уже вступало в свою силу, и солнце жгло немилосердно. Немного освежали лишь купания в морской воде по вечерам!

Два дня спустя тянущийся на запад берег вдруг расступился, открыв глубокий и широкий залив. Этого залива похожего на клин не было на хазарской карте, что было ему только в заслугу — меньше о нём будут знать. Все согласились, что здесь самое подходящее место для городища, только вот где его закладывать: на восточном или западном берегу. Восточный берег означал близость к караванному пути в Хорезм, западный — обеспечивал полную безопасность — поди делай стовёрстный береговой крюк!

Окончательный выбор помогла сделать сама природа, открыв на западном берегу залива ущелье, уходящее ещё дальше на запад.