Морской царь - Евгений Иванович Таганов

Из Воеводского дома князь отправился в стан ирбенского пополнения. Почти полторы тысячи словен, хазар, луров, булгар устроились здесь вполне живописно: в шалашах из веток, под телегами и навесами, несколько палаток и шатров для вожаков и богатых бойников, коновязи, горы навоза, беспорядочные выгребные ямы, мытьё из вёдер где придётся, не пряча наготы ни своей, ни своих немногочисленных наложниц. Увы, хорошего вооружения было мало, лишь копья, сулицы, кистени и секиры, совсем редко хорошие луки, мечи и чешуйчатые брони.

При появлении князя все сразу вскакивали, тянули шеи, выкрикивали приветствия. Правда, обыкновенная полотняная рубаха, пояс, за который был засунут простой клевец, мягкие кутигурские сапожки с загнутыми носами и неказистая шапочка с матерчатой бармицей от солнца скорее разочаровывали, чем вызывали почтение. Выручали княжеские гриди одетые и вооружённые более внушительно, что говорило скорее о домашней простоте княжеского посещения.

— Завтра будет большой день состязаний, — снова и снова повторял ополченцам Дарник. — Готовьтесь, как следует, слабаки мне и даром не нужны.

Все ирбенцы за долгий путь сумели разделиться на полсотни ватаг от десяти до сорока человек в каждой со своими вожаками-воеводами. Прослышав про большой княжеский пир, ополченцы то и дело интересовались:

— А кого из наших, князь, на пир позовёшь?

— Обычно приглашаю только сотских. Вас больше тысячи, значит, выбирайся по жребию или как хотите пятнадцать воевод. Если переругаетесь и не выберете, значит, так тому и быть, потом сам буду назначать вам сотских.

После ирбенцев Рыбья Кровь завернул на Оружейный двор посмотреть итог работ Ратая за два месяца. Помимо двух разводных мостов через Яик, тот мог похвастаться несколько видами повозок, начиная от колесниц на пружинах до коляски для войсковых гонцов, которая могла мчаться не хуже верховой лошади, при этом гонец мог на ходу возлежать на мягких подушках. Предъявил также пернач, особую булаву, подсмотренную у тюргешского бека, где набалдашник был разделён на шесть округлых перьев. При более лёгком, чем булава весе, пернач своими перьями мог прорубать не только кожаный доспех, но и кольчугу, при этом в ней не застревая. Похвастал и новым камнемётом для лодий с двумя стоймя расположенными луками, что занимал места в два раза меньше обычного камнемёта. Ещё одну свою придумку Ратай пообещал показать завтра на войсковых состязаниях.

— Ладно, молодец, молодец! — похвалил Рыбья Кровь. — А где договор на Хемодский мост?

— А пожалуйста! — Ратай вышел в камору, примыкающую к мастерской, и вернулся со шкатулкой, в которой находились два пергамента на готском и ромейском языке о Хемодском мосте со всеми правами и обязательствами Дарполя и Хемода. — Тебе только надо их подписать и поставить печать, и один договор вернуть аборикам.

— Ну ты и шустёр!! — выразил своё восхищение присутствующий рядом Корней.

Новые приятности ждали Дарник на встрече с Курятником. Все «курицы» явились в княжеские хоромы в пышных одеждах, так что их с трудом можно было узнать.

Первой на князя напала Эсфирь:

— Почему ты, князь, не хочешь встречаться ни с тудуном, ни с Бунимом?

— Потому что я Князьтархан и делаю то, что считаю нужным, — дал он исчерпывающий ответ.

— А танцовщица Меванча, она теперь тоже будет в нашем Курятнике? — сделала свой заход Лидия.

— Если вы скажите отрубить ей голову, я тут же это сделаю. — Его слова заставили «куриц» озадаченно переглянуться.

— Во всей орде только и разговоров об удали наших юниц, — сообщила Калчу. — Триста новых девиц и вдов хотят вступить в твою каганскую тысячу.

— Но все без мужей и полюбовников, — добавила Евла. — Твёрдо рассчитывают только на тебя, князь.

На это не стоило и отвечать.

— А перед тобой я в чём виноват? — с улыбкой обратился он к жене.

— В Дарполе все говорят о том, что князь окружил себя одними иноплеменниками, что рядом с тобой нет ни одной словенки, а мы очень плохо на тебя влияем, — Милида с трудом справилась с длинной словенской фразой.

В хоромах установилась напряжённая тишина: каков будет ответ князя? А что на это можно было сказать? Только отшутиться. Рыбья Кровь повернулся к стратигессе:

— А правда, что у вас на Вселенском соборе решили, что у женщин, как и у мужчин тоже есть душа? — И он принялся снова хохотать, как хохотал утром на биреме.

«Курицы» недовольно переглядывались, не слишком понимая причину его смеха, одна Евла неуверенно улыбалась, вполне уже освоившая словенское понимание весёлого.

— Так было или нет? — сквозь смех выдавил из себя Дарник.

— Ну было и что? — Лидия смотрела серьёзно и строго.

— Значит, у вас только сто лет назад появилась душа, а я разговариваю с вами, как будто у вас всегда была душа, — продолжал потешаться князь.

Не выдержав, Эсфирь первой схватила расшитую подушку и треснула князя по голове. Другие «курицы» тоже подхватили подушки и принялись всласть охаживать своего «петуха», вызывая в нём ещё большие приступы хохота.

В разгар сражения в горницу заглянул Корней.

— Между прочим, все уже на пир собрались, ждут только вас, — произнёс он, с плохо скрываемой завистью оглядывая «поле боя».

Две бочки «ячменного» и полсотни бурдюков с хмельным кутигурским кумысом не слишком способствовали буйному веселью на княжеском пиру. Но на скуку никто не жаловался. Это было первое застолье, на которое гости были приглашены со своими жёнами, и если не воеводы, то их супруги вполне захмелели от вида чужих нарядов, ухваток поведения, распределения за пиршеским столом мест, наблюдения за знаками княжеского внимания другим гостям. Многим бросилось в глазах присутствие персидских купцов и отсутствие тудуна с Бунимом. Одно это можно было обсуждать весь вечер.

На следующий день с самого утра начались большие состязания, надо было и себя показать и ирбенцев на место поставить. За время отсутствия князя ристалище-ипподром стараниями Агапия обогатилось тремя рядами лавок, способными вместить до тысячи зрителей. Но на этот раз здесь собралось не меньше пяти тысяч и участников состязаний и зрителей, включая кутигур, ирбенцев, хемодцев и даже кятцев. Буним с Давудом тоже были среди зрителей, но их попытку приблизиться к князю строго пресекли гриди княжеской ватаги.

Выше всех на зрительских местах восседал, конечно, князь с княгиней и ближние воеводы. Князь был в прекрасном настроение, вчера на пиру