Синопское сражение. Звездный час адмирала Нахимова - Владимир Виленович Шигин

они, в силу необходимости, гораздо легче привыкают к качке, чем изнеженные воспитанием офицеры. Брезгливые не так скоро приспособляются, потому что они часто в это время не переносят никакого запаха – будь то духи или прогорклое постное масло; все это сильно действует тогда на нервную систему и легко вызывает тошноту. Есть во флоте много таких, которые всю жизнь проводят в море, а к качке все-таки не могут привыкнуть».

Минуло еще три штормовых дня. Корабли все так же швыряло на пенных валах, свистел в вантах ветер да надрывно гудели над головой штормовые стакселя. После очередной бессонной ночи Нахимов утром спустился было к себе в каюту, как в дверь лихорадочно постучали.

– Слушаю-с! – крикнул еще не успевший снять шинели вице-адмирал.

В проеме двери появилась голова адъютанта лейтенанта

– Ваше превосходительство, наверху слышны выстрелы пушек!

Через минуту Нахимов был уже на шканцах. Капитан 2-го ранга Барановский торопливо доложился:

– Только что с веста слышалась прерывистая орудийная пальба!

Нахимов прислушался. Кроме воя ветра, ничего слышно не было. Вопросительно глянул на Барановского. Тот пожал плечами:

– Только что стихла!

Офицеры и матросы с тревогой вглядывались в туманный горизонт. Что же там сейчас происходит? Особенно сильно выстрелы встревожили Нахимова.

– Думаю-с, что это Корнилов встретил турецкий флот и завязал с ним дело! – говорил он, нервно расхаживая по шканцам.

Было 11 часов утра 5 ноября 1853 года, и доносившиеся выстрелы были отзвуками боя «Владимира» с «Перваз-Бахри».

Как это часто бывает в море, в самый нужный момент погода резко переменилась, причем не в лучшую сторону. Теперь, когда сильный попутный ветер был бы как раз кстати, шторм внезапно стих и нахимовская эскадра попала почти в полный штиль.

– Эко нам царь морской удружил! – сокрушались на корабельных шканцах вахтенные начальники. – То кувыркал с ног на голову, будто очумелый, а тут некстати смилостивился вдруг!

– Ни дать ни взять царь Черномор нынче у турок в услужении! – отвечали им раздосадованные командиры.

На шканцах «Императрицы Марии» нервно расхаживал Нахимов. Время от времени он поглядывал на растянувшуюся эскадру и молча качал головой.

Нахимов сигналом подозвал к себе «Бессарабия» и взятый ею призовой пароход, который еще не успели увести в Николаев. Хоть в этом повезло!

«Бессарабии» Нахимов приказал взять на буксир «Императрицу Марию», а призовому – «Чесму» и идти по направлению выстрелов.

Колеса обоих пароходов молотили воду на пределе возможного, из труб летели искры, но буксировка шла все равно очень медленно.

К часу дня, когда ценой неимоверных усилий два линейных корабля одолели семь миль, стрельба стихла. Тащиться дальше было уже бесполезно.

– Отставить буксировку! – махнул рукой Нахимов. – Будем опять собираться до кучи! Все одно, куда спешили – туда опоздали!

Как оказалось позднее, услышанные выстрелы были боем «Владимира» с «Перваз-Бахри».

Лишь задувший к вечеру ветер дал возможность наполнить ветром паруса. Уже в сумерках с марсов внезапно закричали сразу несколько впередсмотрящих:

– Прямо по курсу многочисленные огни!

– Отдраить орудийные порты и изготовиться к ведению огня! – отреагировал Нахимов.

Лейтенант Остено подал ему зрительную трубу. Облокотившись на планширь, вице-адмирал стал разглядывать обнаруженные огни.

Немного позже вдали обозначились корабельные мачты.

– Это Новосильский! – выдохнул Нахимов и резко сложил тубус зрительной трубы.

Еще четверть часа, и уже невооруженным взглядом стали различимы корабли эскадры контр-адмирал Новосильского.

Получив от Корнилова указания, где найти Нахимова, Новосильский рассчитывал соединиться с ним через несколько часов. Осман-паша к этому времени давно ушел к Пендераклии. Тем временем наступила ночь. И вот везение – именно ночью Новосильский чисто случайно вывел свою эскадру прямо на корабли Нахимова. Причем там, где совсем не ожидал его обнаружить. Радость от ночного рандеву на обеих эскадрах была большая.

Сам Новосильский немедленно прибыл для доклада Нахимову на борт «Императрицы Марии». Командующие, поприветствовав друг друга, обменялись новостями.

В нескольких фразах Новосильский сообщил, что прошел вдоль всего побережья Румелии, но турок нигде не обнаружил – судя по всему, их флот успел скрыться в Босфоре.

– С остановленного валахского судна мне сообщили, что пять дней тому назад три больших турецких парохода пошли с войсками в Трапезунд!

– Кто же тогда палил? – осведомился Нахимов.

– Палил Корнилов! – улыбнулся Новосильский и вкратце рассказал Нахимову о бое «Владимира» с «Перваз-Бахри».

В свою очередь Новосильский впервые узнал от Нахимова, что объявлена война с Турцией, и сразу же зачитал манифест на кораблях своей эскадры. В 9 часов утра, оставив Нахимову линейные корабли «Ростислав», «Святослав» и бриг «Эней» и присоединив к своей эскадре потрепанный в штормах «Ягудиил» и бриг «Язон», Новосильский направился к Севастополю. Для починки и пополнения угля туда же подымила и «Бессарабия».

Павел Степанович вновь остался один неизменным стражем Черного моря с эскадрой из пяти 84-пушечных кораблей, двух фрегатов, одного брига и одного парохода, беспрерывно несших второй месяц тяжелую крейсерскую службу в бурное время года и при несомненной наличности вблизи турецкого флота.

Из воспоминаний о Нахимове: «В это время, несмотря на бурные погоды и на то, что корабли ломались от постоянной сильной качки, он (Нахимов. – В.Ш.) упорно крейсировал 40 дней, выжидая неприятеля, и снял с себя теплую рубашку, чтобы иметь право требовать исполнения обязанностей от команды своей эскадры, которая почти не знала под конец, что значит сухая одежда, дрожала от холода, но не роптала, видя пример в начальнике, который писал в интендантство: “Я снял с себя теплую рубашку и не надену ее, пока вы не оденете мою команду”».

Расставшись с Новосильским, Нахимов решил направиться к Синопу.

– Надо удостовериться, действительно ли там стоят два турецких фрегата и два корвета, о которых сообщили пленные с парохода, а также разведать, не собралась ли там уже турецкая эскадра! – Так сформулировал он свои мысли командиру «Марии» Барановскому.

Для крейсирования на старой позиции был оставлен фрегат «Кагул». Приближаться в свежую погоду к берегу было весьма опасно, но выяснить присутствие турецкой эскадры все равно было необходимо.

После полудня 6 ноября эскадра Нахимова, состоящая из линейных кораблей «Императрица Мария», «Чесма», «Храбрый», «Ростислав», «Святослав», фрегата «Коварна», брига «Эней» и парохода «Бессарабия», взяла курс на восток. К вечеру она вышла на траверз мыса Керемпе.

На следующий день, когда эскадра проходила около порта Ниополи, прямо по курсу показалось трехмачтовое турецкое купеческое судно. «Коварна» с «Энеем» быстро догнали его, и судно было осмотрено. Оказалось, что оно нагружено английским углем и следует в Синоп. Нахимов решил купца не захватывать, но уголь использовать для «Бессарабии». «Имея при отряде только один пароход и крайнюю надобность в угле, я приказал командиру парохода “Бессарабия” взять судно к борту, нагрузиться