Зуб мегалодона - Виктор Евгеньевич Рябинин

Так оно и получилось. От разноцветной толпы отделились два парня. Один с бритыми висками и ирокезом на голове, другой лысый, с пиратской серьгой в ухе и черной повязкой на глазу. Парни подошли к Пашке и одноглазый простуженным голосом прохрипел.

– Эй, чел, лавэ есть? Поделись.

Пашка замотал головой, что должно было означать полное отсутствие денег в его карманах, но парни, очевидно решили самолично в том убедиться. Они еще ближе подошли к Пашке и тут из толпы раздался девичий голос.

– Раджетти, стой! – к двум парням подошла та самая девчонка, которая еще днем разрешила Пашке сделать звонок матери по своему мобильнику. – Я сегодня уже видела этого парня. Он мне отдал последние деньги. Ему, похоже, негде ночевать. Давай возьмем его с собой!

Одноглазый пожал плечами. Затем бросил взгляд на Пашку и поинтересовался: «Так оно и есть?».

Пашка кивнул.

– Ну ладно. Я не против, коль за тебя Белка мазу держит. Она в людях разбирается.

***

Так Пашка оказался в сообществе панков, именуемом семьей. Через короткое время он понял, что большинство рассказов об их жизни – пустопорожняя болтовня. Безусловно, панковский имидж, пугающий старшее поколение и подогревающий открытую ненависть благополучных и богатых соотечественников не только присутствовал, но даже старательно поддерживался членами семьи.

Они жили общиной не от хорошей жизни, а потому что каждый из них, как правило, был лишен дома, любви и заботы близких ему людей. У большинства из них по различным причинам не было родителей, а тем, у кого они еще имелись, было глубоко безразлично где находятся и что делают их отпрыски.

Семья, во главе которой находился панк с погремухой (прозвищем) Раджетти, проживала в заброшенном доме, именуемом «сквотом» на окраине города. Флэт, или квартира, где обитали панки, была максимально приспособлена для этого. Девчонки её постоянно убирали, а Белка, на правах старшей из женской половины семьи, жестко этого требовала и даже запрещала ходить по комнатам в обуви. Все это было оправдано, потому как другого жилища у них не было и возвращаться было некуда.

Панковские атрибуты и традиции в семье соблюдались строго: каждый имел личное прозвище-погремуху, приветствовали друг друга не иначе, чем «Хой!» или «Анархию в кровь!».

Все действия были четко расписаны. Девчонки «аскают», то есть выпрашивают деньги у прохожих. Обычно им не отказывали. Парни их прикрывают и сами трясут мелочь у богатых сверстников и прохожих. С наркотой никто не заморачивался, но периодически все «сидели на дрынче» (пьянствовали), «лизали стекла» (громили витрины) частных лавок или «ходили за ништяком» (добывали остатки пищи в кафе и забегаловках).

Иногда вечерами, обычно после удачного дня, когда семье удавалось общими усилиями раздобыть побольше денег и устроить небольшой пир, начиналось обсуждение какой-либо проблемы. В основном «философствовал» Раджетти и несколько парней и девчат. Все остальные слушали и изредка высказывались по существу обсуждаемой темы. Со временем Пашка стал понимать, что в основном смысл панк-движения сводится к попытке уйти от ненужных и навязанных системой жизненных стандартов, поиск способа бесплатно получить те радости жизни, которые в современном мире принято покупать только за деньги.

Пашка заметил, что Белка никогда не участвовала в подобных дискуссиях, а лишь внимательно слушала и чему-то улыбалась, словно уже знала ответ на эти вопросы.

***

Таинственный мир панков на деле оказался общиной обделенных заботой и вниманием людей, живущим по установленным ими же законам и традициям. Постепенно Пашка, который сразу же получил погоняло Пионер, что означало – новичок среди панков, становился все более похожим на своих новых друзей. Он подстригся наголо, лицо обветрилось, джинсы порвались на коленях. Белка раздобыла для него старую кожанку и еще более древние ботинки, которые назвала «гадами». Пашка хотел спросить у девушки, откуда сия экипировка, но Белка объяснила сама.

– Куртка и гады остались от Грифа?

– А он куда делся, – поинтересовался Пионер.

– Два месяца назад откинул хвост, – объяснила Белка.

Позже выяснилось, этот самый Гриф попросту умер от ран, полученных в постоянных драках с теми, кто ненавидел панков.

Пашке нравилась Белка: умная, красивая, независимая, добрая. Почти вся семья была разделена на пары, в основе которых лежали взаимные симпатии, а вот Белка была одна и никого к себе не подпускала. Пашка видел, как к ней несколько раз подкатывал Раджетти. Умная девушка смогла так весело и тактично построить разговор, что получив отказ, старший панк семьи и не думал обижаться или затаить лютую обиду на Белку.

Пашка чувствовал, что Белке он тоже симпатичен, но настоящее их сближение началось весьма неожиданно.

Он готовился к посвящению в панки, которое должно было произойти в День зеленых ирокезов – 25 июня. Чтобы получить доступ к определенной социальной ячейке, надо выполнить процедуру верификации и доказать, что индивид достоин быть членом семьи.

Само посвящение – это, пожалуй, самая спорная тема, которая находится в ореоле всевозможных предрассудков и легенд. Существует немало вариантов посвящения, но большинство из них мерзки и по-детски глупы: от испития зловонных испражнений, до ночлега в мусорной яме. В семье Раджетти этот ритуал был куда проще и состоял из двух этапов.

Первый был наиболее рискованный. Кандидату надо было зайти в панк-прикиде на дискотеку, где собирались гопники, и прокричать во всеуслышание кричалку: «Шансон дерьмо, рэп параша! Панкам – Хой! Победа наша!» После этого необходимо было как можно быстрее уносить ноги, потому как на панка сразу же набрасывались гопники, которые его преследовали и отловив, избивали жертву до полусмерти. Редко кому удавалось уйти от погони, большинство панков оказывались в реанимации ближайшей клиники.

На первый этап, как правило, ходили по два человека. Второй панк, одетый не так вызывающе, должен был явиться свидетелем данного события, по возможности заснять его на камеру мобильника, чтобы позже передать «семье» все, что происходило на дискотеке.

После первого этапа следовал второй, более лояльный. Кандидат должен был раздобыть и принести в семью бутылки с портвейном или с водкой, которые сливались в единую емкость и все члены сообщества пили из нее по кругу. Символичность двух этапов проста: в первом – проверка достойности, второй – соответственно признание равного среди равных.

***

Белка настоятельно потребовала, чтобы на первый этап испытаний вместе с Пионером отправили именно её. Раджетти не стал возражать, а лишь понятливо ухмыльнулся: девка ищет острых ощущений? Она их получит сполна.

Так оно и случилось. Когда в разгар дискотеки Пашка прогорланил то, что ему полагалось и ринулся к выходу, где его поджидала Белка, за ним бросилось сразу несколько