Шкура белого бизона - Джеймс Уиллард Шульц

– У Народа Синей Краски этот обряд не такой, как у нас, черноногих, – ответил он. – Сперва Жёлтый Медведь должен устроить угощение для Двойного Грома и вождей нашего лагеря, а потом выкурить трубку. Это он сделает завтра утром, и только вечером девушка станет женщиной старика, если только мы не найдем способ этому помешать.

– Да, у тебя ведь есть план, как её спасти – скажи мне о нём! – настаивал я.

Уставившись в землю, он некоторое время не отвечал, а потом, пожав плечами и хлопнув ладонями, сказал:

– Да! Да! Настало время узнать, что можно сделать, сейчас, пока Жёлтый Медведь в вигваме Большого Озера, – воскликнул он. После этого он подозвал к себе свою женщину, что-то ей шепнул и пригласил меня войти вместе с ним в вигвам.

Он указал мне сесть на его лежанку, слева от него. Скоро пришла мачеха Зари, и он указал ей сесть по другую сторону от него. Потом он заговорил с ней на языке черноногих, который она хорошо понимала:

– Сестра, говорить будем тихо, чтобы снаружи нас не услышали. Итак, ты знаешь нечто ужасное о твоем муже; готова ли ты сказать об этом, чтобы спасти свою почти-дочь от старого Двойного Грома?

– Красный Рог, я не могу, не могу себя заставить это сказать, столь это ужасно! – дрожащим голосом ответила она.

– Но ты должна сказать нам об этом, только так мы это узнаем, – сказал я.

– Да. Мы перенесём его гнев, и никто не узнает, что это ты сказала нам об этом, – добавил Красный Рог.

– Я не могу, не могу сказать об этом, – прошептала она.

– Значит, девушку ты больше не любишь, – сказал Красный Рог.

– Не люблю её? Смотри! Вот что получила я только вчера, за то, что пыталась уговорить его сказать Двойному Грому, чтобы тот не забирал ее, – с трудом произнесла она и обнажила плечи: они были покрыты перекрещивающимися рубцами, синими или черными, некоторые были покрыты коркой засохшей крови.

И тогда я рискнул.

– Не нужно ничего нам говорить, – сказал я. – Мы знаем – это он украл священную шкуру.

Откинувшись назад, она посмотрела на нас расширившимися глазами и прошептала:

– Как вы об этом узнали? Вы видели у нас эту шкуру, видели, как он её прятал?

– Неважно, как мы это узнали, – начал я и запнулся, не зная, что сказать дальше, но тут, к моему удивлению, меня выручил Красный Рог.

– Сестра, о сестра моя! Я не думаю, что ты, верящая в наших богов, принимала участие в краже шкуры, предназначенной в дар Солнцу, – сказал он.

– Он заставил меня это сделать. Сказал, что убьёт меня, если я не буду стоять на страже, пока он не войдет в вигвам Безумного Пера, чтобы украсть её. Он заставил меня помочь ему спрятать эту шкуру в маленькой пещере у подножия утёса.

– Какого утёса? – спросил Красный Рог

– Там один утёс – выше этого места, к югу от ручья, – выдохнула она.

– Верно, Красный Рог, такой утёс есть, – сказал я.

– Ах! Ах! – воскликнул Красный Рог. И добавил, обращаясь к ней: – Сестра, не плачь; с тобой и твоей почти-дочерью все будет хорошо. А теперь иди, пока не вернулся твой мужчина.

Она помедлила немного, чтобы прийти в себя, и, уже выходя, спросила:

– Что теперь вы двое будете делать?

– Пока не знаем. Одно могу сказать: о твоём участии в этом никто не узнает. Всё это останется между нами тремя.

Но, когда она вышла, мы с Красным Рогом быстро обсудили, что теперь нам следует предпринять, и я пошел домой.

– Что с тобой случилось? Ты такой хмурый и озабоченный, – сказал Апси, когда я встретил его перед постом.

– Завтра утром пойдёшь со мной в лагерь и всё узнаешь, – ответил я и больше ничего не сказал.

Я хотел уйти, побыть с собой наедине и хорошенько все обдумать. Я должен был связать пропажу священной шкуры с Жёлтым Медведем, потому что только так я мог заставить его отпустить Зарю. Но, может статься, я могу навсегда лишиться тех дружеских чувств, которые испытывает ко мне Заря. Может оказаться, что она не простит мне того, что я собираюсь сделать с её отцом.

Ну да ладно – чему быть, того не миновать. Другого способа спасти её я не видел. Я должен был сам разобраться с Жёлтым Медведем, Я не мог позволить Красному Рогу рисковать, возводя на того столь тяжкие обвинения.

Утром мы с Апси спустились в лагерь, и я отозвал Красного Рога в сторону, чтобы сказать ему, что хочу единолично обвинить Жёлтого Медведя в краже священной шкуры. Я хотел сделать это в его вигваме, в присутствии приглашенных гостей, а потом потребовать, чтобы он позволил Заре не выходить замуж или выйти за того, кого она сама выберет.

– Поступай как знаешь, – неохотно ответил тот, – но будь осторожнее с Жёлтым Медведем, он человек непредсказуемый и может быть страшен. В любом случае я тебе помогу, если это будет нужно.

Я весь был на нервах, мне не терпелось дождаться начала пира, когда Жёлтый Медведь вышел из своего вигвама и начал кричать, приглашая к себе гостей; сначала он назвал имена тех, кто жил в нашем лагере, потом своих соплеменников. Он назвал имена Красного Рога, Безумного Пера и многих других.

Первым на приглашение откликнулся Двойной Гром; он был так огромен, что с трудом пролез во входное отверстие вигвама, и весь вигвам трясся, пока он там ворочался. Последними из приглашенных пришли Безумное Перо и Красный Рог; последний сказал мне, выйдя из своего вигвама:

– Внимательнее за ним следи, сын мой, и надейся на меня, если тебе понадобится помощь.

Апси смотрел на удалявшиеся фигуры, потом на меня, и спросил:

– Что он имел в виду?

– То, что Жёлтый Медведь украл белую шкуру, и я скоро пойду туда и объявлю об этом, а потом потребую, чтобы он не отдавал Зарю Двойному Грому.

– Ох хо хай! Ох хо хай! – выдохнул Апси. Как ты это докажешь? Где шкура?

И потом, когда я всё ему рассказал, с угрюмой яростью воскликнул:

– Вот значит как! Почти-брат, куда бы ты не пошел, я иду за тобой!

– Тогда пошли! Прямо сейчас, пока они курят первую трубку!

Когда я встал, меня трясло, не хватало дыхания, но я заставил себя успокоиться. Я вошёл в вигвам Жёлтого Медведя