Шкура белого бизона - Джеймс Уиллард Шульц

впереди Апси, и оказался рядом с Зарёй, справа от неё; дальше за ней сидели Бобриха и её мачеха, перед ними стояли блюда и котелки с угощением. Рядом с Жёлтым Медведем, на его лежанке напротив входа, сидел огромный, как гора, Двойной Гром, остальные гости располагались вдоль стен.

Наше неожиданное появление заставило всех замолчать, и все уставились на нас. Жёлтый Медведь, нахмурившись, сердито спросил:

– Что вам тут нужно?

– Жёлтый Медведь, – громко произнес я, – я пришел сказать всем твоим гостям, что ты вор! Это ты, ты один, украл священную белую шкуру и…

– Ложь! Бледнолицая собака! Умри, лжец! – крикнул он и потянулся за своим ружьём.

Но, не успел он прицелиться, раздались громкие протестующие крики «Нет, нет!»; громче всех кричала Заря, к моему удивлению, она одной рукой обхватила меня за шею и подняла другую руку, защищая меня от своего отца. Все же он выстрелил и попал бы в меня, если бы Большое Озеро не вскочил перед Двойным Громом и не схватил ствол его ружья в тот момент, когда тот спускал курок.

– Жёлтый Медведь, – громко произнес я, – я пришел сказать всем твоим гостям, что ты вор! Это ты, ты один, украл священную белую шкуру и…

Пуля пронзила покрытие вигвама прямо над моей головой, и на миг настала тишина.

Потом раздался голос Красного Рога:

– Это правда! Жёлтый Медведь украл священную шкуру! Он спрятал ее в утёсе поблизости!

Все собравшиеся в вигваме поняли, что это правда, и разразились криками ярости, выкрикивая проклятия в адрес вора. Они столпились перед ним, но он рванулся к выходу, сбив на землю Маленькое Перо ударом ствола, и, широко размахнувшись, сломал поднятую руку Чёрной Антилопы. Это было последнее, что он сделал, потому что в следующий момент он замертво упал на землю – Большое Озеро своим ножом пронзил его сердце.

На мгновение все застыли, глядя на покойного и на Маленькое Перо, поднимавшегося на ноги. Потом вдова Жёлтого Медведя, опустившись на колени сбоку от него, начала причитать, а гости, собравшиеся на свадебное угощение, стали выходить из вигвама. Бобриха, узнав от меня, где спрятана священная шкура, собралась бежать за ней – она сразу побежала к Безумному Перу и стала кричать, чтобы он немедленно отправился за шкурой вместе с ней.

Отойдя в сторону, я ждал, и увидел, как Заря опустилась на колени рядом с мачехой, причитая:

– О, отец мой! Ты украл священную шкуру! Как ты мог, как ты мог это сделать!

Большое Озеро и Красный Рог стояли и смотрели – и Двойной Гром тоже. Он что-то сердито говорил что-то женщинам, держа их за руки. Они вырывались, а Заря кричала:

– Красный Рог! Большое Озеро! Пожалейте нас, защитите от Двойного Грома!

– Ты говоришь на языке Синих Красок, – сказал Большое Озеро Красному Рогу. – Скажи ему, пусть он отпустит девушку, она твоя и моя родственница, и её мачеху тоже. Пусть он скажет своим женщинам, чтобы они убрали отсюда покойного.

На это Двойной Гром сердито ответил:

– Девушка моя! Её отец давно обещал её мне. Сегодня она войдет в мой вигвам и станет моей женщиной.

– Теперь мы заняли место её отца. Она никогда не станет твоей женщиной. Ну, а если тебе нужны неприятности, давай, – ответил Большое Озеро.

Тут один из тех, кто стоял рядом и слушал это, подошел к нам; это был красивый мужчина из Народа Синей Краски, лет тридцати пяти-сорока на вид, и он обратился к Большому Озеру (Красный Рог переводил):

– Вождь, Жёлтый медведь украл вашу священную шкуру; мы не жалеем его, он поплатился за своё злодеяние. У нас нет и сожаления к Двойному Грому из-за его неудачи с девушкой – он больше не вождь нашего клана, вождь теперь я. И я прошу вас забыть все, что здесь случилось, и пусть вы и ваше племя останетесь, как и прежде, нашими добрыми близкими друзьями.

– Вождь, друг, – ответил Большое Озеро, – твои слова хороши; я сохраню их в своем сердце. Твой народ и мой народ по-прежнему друзья. Оставайтесь с нами. Убивайте наших бизонов, сколько будет вам нужно.

Всё это слышала собравшаяся вокруг толпа, разразившаяся криками одобрения, а Двойной Гром, отвернувшись от девушки, молча покинул нас.

– Мой вигвам теперь ваш вигвам, – сказал женщинам Красный Рог. – Собирайте свои вещи и идите туда.

– Да, благородный вождь, так мы и сделаем, – ответила Заря.

Сказав всё женщинам, Большое Озеро ушел, за ним и Красный Рог. Но я идти не мог. Я должен был знать – не испытывает ли Заря ненависти ко мне? Да, она пыталась меня защищать, но теперь её отец мертв. Простит ли она меня? Я посмотрел на неё, и то, что я внезапно увидел в ее глазах, повело меня к ней.

– Заря, – выдавил я – любишь ли ты меня хоть немного, станешь ли моей женщиной?

– Я люблю тебя, полюбила тебя с первой встречи. Я буду твоей женщиной. Вот так. А теперь иди, – ответила она.

Наполовину смущённый, но счастливый, я ушёл и сел на кучу веток под навесом Бобрихи, Апси присоединился ко мне.

– Мы нашли священную шкуру, вор мёртв; сегодня для нас счастливый день, для всех нас, – сказал он.

– Да. И я заберу Зарю. Она только что сказала, что любит меня.

– Нет!

– Да. Успокойся. Я слишком счастлив, чтобы говорить.

Пока мы так сидели, бродили, пели, Безумное Перо и Бобриха вернулись от утеса, она шла впереди и торжественно несла на вытянутых руках белую шкуру. При взгляде на нее многие плакали, и тысячи людей молитв уходили к небу, чтобы возблагодарить Того, Кто Наверху, за её возвращение. Вместе с Большим Озером, Маленьким Пером и другими вождями и жрецами Солнца я проследовал за ними в их вигвам; тут было решено, что через десять дней начнется священная церемония в хижине Солнца, и посланники должны пригласить наших друзей из других племен принять в ней участие.

Вернувшись домой, я нашёл Человека В Маске – он был рад, что окончательно избавился от подозрений в краже священной шкуры; Женщину-Горностая, которая была счастлива, потому что верила в то, что Солнце теперь будет благоволить нам более, чем обычно; дядю, предвкушавшего большую торговлю с пришедшими на торжество племенами.

– Я тоже счастлив, – сказал я им. – Заря станет моей женщиной.

– Хорошо, – сказала Женщина-Горностай. – Теперь все идет так, как и должно быть, я рада, что ты получил её. Я всё возьму на себя, вы поженитесь по