Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

«Жадная свинка», – сказала Гвенни.

Мэриголд ничего не ответила. Возможно, она и была жадной. Ведь Гвен в любом случае сделала бы это, если бы захотела. Она знала свою Гвенни. И также знала, что её собственная любимая молитва была бы испорчена навсегда, если бы эта чертовка из Крутого Холма произнесла её.

Гвенни опустилась на колени, поглядывая на Мэриголд. И в последний момент смягчилась. В конце концов, Гвен не была такой уж плохой. Но сообщив, что придумает новую молитву, она должна была сделать это. Она не собиралась сдаваться, но вдруг обнаружила, что придумать молитву совсем не просто.

«Дорогой Бог, – медленно произнесла она, – пожалуйста, пожалуйста, о, пожалуйста, не дари мне таких веснушек, как у Тэбби Деруша. И не беспокойся о хлебе на каждый день – уверена, его всегда будет достаточно, – но пожалуйста, пусть у меня будет много пуддинга, пирожных и варенья. И, пожалуйста, благослови всех, кто этого заслуживает!»

«Ну всё, сделано!» – провозгласила она, запрыгивая на кровать.

«Уверена, Бог подумает, что это забавная молитва», – сказала Мэриголд.

«Ну… думаю, Ему стоит иногда немного развлечься, – ответила Гвенни. – Во всяком случае, это моя собственная молитва. А не та, что кто-то для меня придумал. Эй, Мэриголд, а что, если в кровати мышиное гнездо? Здесь матрац из соломы».

Какие только ужасы не придумает Гвенни. Они загасили лампу, и стало совсем темно. Они находились в четырнадцати милях от дома. Дождевые капли застучали по оконцам. Правда ли, что Тэбби Деруша «не в своём уме»?

«Абель послал вам яблоки».

Гвенни завизжала, выкрикнув одно из своих выражений. Тэбби стояла возле кровати. Как она смогла так неслышно войти? Невероятно. Когда она вышла, девочки не осмелились есть яблоки, побоявшись, что в них живут червяки.

«Что там пыхтит за дверью? – прошептала Гвен. – Тебе не кажется, что старик Абель Деруша превратился в волка?»

«Это Баттонс», – усмехнулась Мэриголд.

Как она была рада, когда внезапный храп сообщил, что Гвен уснула. Прежде чем заснула Мэриголд, Тэбби Деруша пришла ещё раз – тихо, как тень, и на этот раз со свечой в руке. Она склонилась над кроватью. Мэриголд, застыв от страха, не открывала глаз и затаила дыхание. Неужели их убьют? Задушат подушками?

«Милые детки, – сказала Тэбби Деруша, нежно дотронувшись до локонов Гвен. – Волосы мягкие, как шёлк, милые личики, такие красотки».

Затем она коснулась щеки Мэриголд – осторожно, словно лепестком розы. Тэбби смотрела на них несколько минут. Затем вышла так же бесшумно, как и вошла. Но Мэриголд больше не боялась. Она почувствовала себя уютно, как дома, словно спала в своей голубой комнатке в Еловом Облаке. Всё-таки это был заманительный день. И Гвен совсем не плоха. Не стала красть её молитву. Мэриголд снова прочитала молитву про себя – прекрасную маленькую молитву, которую она так любила, потому что она была очень хороша, и потому что её придумала тётя Мэриголд, – и уснула.

6

«Я всю ночь не сомкнула глаз», – простонала Гвен.

«Это неважно, сейчас уже новое утро», – сказала Мэриголд.

Дождь стих. Дул юго-западный ветер, который Травник обещал капитану Симонсу. Ветер гнал облака, внизу на берегу вода урчала голубой рябью. Небо на востоке окрасилось в розовое серебро. Над гаванью висел молочный туман. Затем восходящее солнце разорвало его пелену и соорудило радугу. Катер шёл по гавани, оставляя за собой сверкающую дорожку. Никогда, подумала Мэриголд, мир не был таким прекрасным.

«Что ты делаешь?» – спросила Гвен, нетерпеливо сражаясь с платьем, сердясь, что Баттонс всё-таки проник в комнату и заснул на нём.

«Я… я думаю… Я молюсь», – задумчиво произнесла Мэриголд.

7

Они ещё не закончили завтракать, как дядя Клон приехал на своей машине.

«Они не сошли с ума, там, в Еловом Облаке?» – спросила Гвен.

Спросила довольно спокойно. Ей не нравился дядя Клон. Его всегда было слишком много.

«Существует особое Провидение для детей и дураков, – мягко ответил дядя Клон. – Джим Донован забыл передать сообщение и вспомнил о нём лишь поздно вечером, и, узнав, куда вы подевались, все так облегчённо вздохнули, что столовая почти провалилась в подвал. Вам лучше не заглядывать в черничное вино, пока оно фиолетовое, мисс Гвен».

«Хорошо, что мы уже не маленькие, и они не могут нас отшлёпать», – прошептала Гвен, увидев бабушкино лицо.

«И я тебе верю», – подтвердил Люцифер.

Глава 13. Призрак уходит

1

Происшествие с черничным вином, разумеется, не прошло даром. В Еловом Облаке начались секретные переговоры о том, чтобы отправить Гвенни домой. Но они так и закончились ничем, а Гвен даже не узнала, что они велись. Такого никогда бы не сделали, чтобы не обидеть Лютера и Энни – заключила бабушка, хотя и не понимала Джозефину. Настоящей же причиной было то, что несмотря на… а, возможно, и благодаря замашкам Гвенни, она всем нравилась. «Забавное сочетание детского озорства и взрослости», – сказал дядя Клон, который любил посмеяться. «Маленький шалунья», – говорил Лазарь, держась от Гвен подальше. «Дитя Вельзевула», – приговаривала Саломея, но её старая кухонная банка всегда была полна «закусок-на-бегу» для Гвенни. Гвен могла быть святой или грешницей, когда ей хотелось посмеяться, но она никогда не кичилась своей внешностью, и у неё было доброе независтливое сердце Энни Винсент и абсолютная неспособность Лютера Лесли таить зло.

Что касается Мэриголд, у неё с Гвенни было несколько ужасных ссор, но они всегда так весело проводили время, что эти стычки мало что значили. Хотя у Гвенни был ядовитый язычок, когда она злилась и не сдерживала болезненные для Мэриголд слова, особенно о Клементине.

Фотография Клементины так и висела в садовой комнате, в то время как большинство выцветших невест Старшей бабушки были упакованы и отправлены в забвение чердака. Она оставалась на стене в своем зелёном унынии, с лицом цвета слоновой кости, с гладким потоком заплетённых волос, красивыми белыми руками и глазами под длинными ресницами, вопросительно смотрящими на лилию. Мэриголд думала, что меньше бы ненавидела Клементину, если бы та смотрела прямо и чуть надменно, как другие невесты – если бы можно было встретиться с нею взглядом и проигнорировать его.

Но этот ускользающий безразличный взгляд, словно ты ничего не значишь, будто всё, о чём ты думаешь или чувствуешь, не имеет никакого значения. О, для других Клементина Лесли, возможно, и была мертва, но для Мэриголд – мучительно жива, и она знала, что папа женился на маме только ради того, чтобы завести домохозяйку. Вся