Круг Дней - Кен Фоллетт

дня спустя Молодые Псы вернулись с Мо. Её вели по берегу реки, не кратчайшим путём, но самым людным. На шее у неё была верёвка, конец которой держал Пилик, словно она была собакой. У неё был подбит глаз и синяки на руках и ногах, и она хромала. Руки её были связаны за спиной. Трун хотел, чтобы все видели, что случается с беглыми женщинами. За ней следовала толпа, и Пиа с Яной присоединились к ней.

Пиа была в ужасе. Она поняла, что если уйдёт жить с Ханом, то рискует подвергнуться такому же обращению.

Мо привели прямо к дому Борга. Когда Дег увидел её, он выглядел потрясённым. Трун бросил её на землю перед ним.

В толпе кипел гнев, особенно среди женщин, но был и страх, почувствовала Пиа, и страх перевешивал гнев.

Трун обратился к толпе.

— Смотрите внимательно, — сказал он, достаточно громко, чтобы все слышали. — Вот что бывает с женщинами, которые предают нашу общину.

Он медленно обвёл толпу взглядом, словно пытаясь встретиться глазами с каждым по очереди.

— Отныне, — продолжил он, — ни одна женщина не пойдёт на Обряды в Монумент и не покинет земли фермеров ни по какой иной причине.

Пиа едва не выкрикнула протест. Это означало, что она не сможет увидеть Хана на Обряде Середины Лета. И вообще никогда, поняла она.

Никогда больше.

*

В ту ночь Пиа не спала. Она должна была найти способ увидеть Хана, но как? Они никогда не встретятся случайно. Он жил в Излучье, а она на другом конце Великой Равнины. Она не могла покинуть Ферму, а если Хан попытается её навестить, Трун немедленно узнает об их связи.

И как им вообще жить вместе? Если она сбежит, её вернут, как Мо. Если Хан придёт жить на земли земледельцев, он будет несчастен также как и она, ведь она так жаждала уехать.

После бессонной ночи она встала на рассвете. Мать и Стам ещё не проснулись. Она взяла корзину и пошла в лес за земляникой и съедобными листьями. С утра теперь было тепло, близилась середина лета.

Она съела первые несколько ягод, которые нашла, а лишь затем начала наполнять корзину.

Она видела лесовиков, обычно занимавшихся тем же, что и она. Они улыбались и говорили несколько слов на своём языке. Она улыбалась в ответ и отвечала на своём. Понятны были только улыбки, но этого хватало. Лесовикам, казалось, и в голову не приходило заявлять, что плоды леса принадлежат им и никому другому. Они были полной противоположностью земледельцам, которые верили, что всё должно кому-то принадлежать.

Во время засухи лесных даров было немного, и поиски завели её до самой северной границы леса, где он встречался с равниной. Глядя на сухие, бурые луга, она увидела обычное стадо, теперь исхудавшее. Неподалёку на земле сидел скотовод. Это был молодой мужчина, лет на десять старше её. Он заметил её и дружелюбно помахал.

Она собиралась повернуть обратно в лес, но он поднялся и пошёл к ней.

Она решила с ним поговорить.

Когда он подошёл ближе, она сказала:

— Да улыбнётся вам Бог Солнца.

— И вам. Я Зед.

— Пиа.

У Зеда была привлекательная улыбка и уверенность людей, знающих, что они обаятельны. Он заглянул в её корзину.

— Немного вы набрали.

— Всё высохло. Как ваши коровы?

— Плохо. Гоняю их на запад к реке, чтобы напоить, но есть им почти нечего, и они худеют с каждым днём.

— Печально.

— А как дела на Ферме?

— Плохо. Женщинам запретили ходить на Обряды к Монументу.

— И они послушаются запрета?

Она улыбнулась. Только скотовод мог задать такой вопрос.

— Мы не такие, как ваши женщины. Мы должны делать, что нам велят.

— Жаль. Обряд Середины Лета, пожалуй, самый лучший день в году. Еда, сказители с их преданиями, а потом Гуляния…

— Вы пойдёте?

— Да.

Она о чём-то задумалась, и он заметил это по её лицу.

— В чём дело?

— У меня есть возлюбленный.

— А у меня есть женщина. И ребёнок.

Он не так её понял. Видимо решил, что она его отшивает. Она попыталась его разуверить.

— Простите, я не то имела в виду… — Объяснять было слишком неловко, поэтому она просто сказала: — Вы знаете скотовода по имени Хан?

— Большенога? Конечно, знаю. Эти его башмаки!

— Не могли бы вы передать ему от меня весточку, когда пойдёте на Обряд? Он точно там будет.

Он обаятельно улыбнулся.

— Да, почему бы и нет?

Она пришла в волнение. Она нашла способ связаться с Ханом.

— Если вы по какой-то причине не увидите Хана, поговорите с его матерью, Ани. Она из Старейшин.

— Я знаю Ани. Давным-давно она ночевала в моей хижине.

— Правда? Удивительно!

— Не совсем. Это было после того, как земледельцы распахали Полосу. Некоторые Старейшины приходили в надежде образумить Труна.

— Заведомо провальная затея.

— Так и вышло.

— Так вы передадите мою весточку? — Она хотела подтверждения.

— Да.

— Спасибо. Это так много для меня значит.

— Что ему передать?

Она на мгновение задумалась, а затем решила, что лучше всего передать простое сообщение.

— Пожалуйста, скажите ему, что я его люблю.

*

Хан сгорал от нетерпения в ожидании Пии на Обряде Середины Лета. Он пас скот на равнине между Излучьем и Монументом, но то и дело посматривал на запад в надежде увидеть её приближение. Он был так рассеян, что другим скотоводам приходилось за ним присматривать и предупреждать об отбившихся коровах. Молодой и глупый волчонок, видно, потерявший мать, прокрался в стадо, а Хан узнал об этом, лишь когда один из скотоводов подстрелил его из лука.

Он всё время говорил о Пие. Его мать, Ани, слушала снисходительно. Его сестра Ниин велела ему заткнуться. Лишь только его пёс Гром, казалось, был очарован всем, что он говорил.

Большинство гостей прибыло ещё за день до Обряда. Почти весь день он помогал матери, таская выделанные шкуры овец и коров на площадку у Монумента, где люди располагались для торговли и обмена. Он ждал Пию с минуты на минуту, думая, что она, вероятно, принесёт козий сыр своей матери.

Середина лета обещала быть тихой. Большинство людей не нуждались ни в чем, кроме еды, и не стали бы обменивать то, что у них было. Но были вещи, без которых обойтись было