Криминальный Екатеринбург. Совпадения не случайны - Андрей Васильевич Кабанов

у дураков стекляшек. У ОПС Уралмаш. И он, значит, втюхивал и всегда говорил так: «Если деньги тебе понадобятся – заберу изделия назад». Возьму назад. Ну и всё. Ни фига себе такой подарок, да? И все покупали-покупали-покупали.

И есть такой Игорь, такой уралмашевский персонаж, такой исторический персонаж нашего города, практически легендарный. Вот у него там ведро этих изделий набралось, и его жена говорит: «Слышь, ну на хрен тебе это говно? Иди, тебе же говорил Ройзман, что он примет назад. Иди, отдай ему, нахрен тебе это? У нас только пылится, место занимает. Там у нас уже ведро этого золота, изделий всяких. Игорь идёт, значит, к Ройзману и говорит: „Женька, давай забери“, а тот отвечает: „Ага, нахрен. Иди, я тебе кто?“».

Игорь офигел и говорит: «Женя, ты что – дурак, что ли». А тот взял да предложил: «По лому (по цене ювелирного лома) могу взять». Ну вот так вот и обошёлся с ним.

Причем, более того я тебе скажу, когда фонд начал работать, мы с Ройзманом уже очень сбизились. Я за него готов был жизнь положить. И ко мне подходят уралмашевские и говорят: «Ты что – дурак, что ли? Он же тебя продаст и купит, и снова продаст…», я говорю: «Э-э-э, хорош-хорош». И Костя, который мне говорил, я же тебе рассказывал: «Ты его себе нарисовал, ты его себе выдумал», – но и он до сих пор с ним, с Ройзманом. Он очень близок к нему, он знает его таким, какой он есть. И многие уралмашевцы тоже подходили – предупреждали, а потом, когда всё произошло, они мне и напомнили: «Мы же тебе говорили». То есть, никогда у него ничего с ними не было. А потом это известное дело, я же тебе рассказывал, по-моему, как ОПС «Уралмаш» хотели повлиять на нас.

Назначили нам встречу, мы с Ройзманом. Кто-то обосрался! Ройзман – обосрался. Значит, когда они собрались в Госдуму им (лидерам ОПС «Уралмаш»), значит, обоим запретили…

– Уралмашу?

– Да, и им сказали: «Вам нефиг там делать, и еврею скажите, чтобы он в Госдуму не ходил». С нами встретился Дима Карасюк, пресс-секретарь (ОПС «Уралмаш»), и нам это всё сказали. Мы им в ответ: «Мы сказали. Мы в Госдуму пойдем». Всё, нам дают стрелку, мы приезжаем в «Атриум Палас Отель» вдвоем, там все-все. Алексееевич и все там сидят. И я вижу – обстановка напряженная, там они, ну, знаешь, нервно. «Ну, привет, Дюша, что, как дела?» Ну, я в этой жизни понимаю. Мы садимся, и Алексеевич говорит: «Ну, что, Дюша, раз мы вместе прём по Фонду, давай-ка все решения совместно принимать». И я такой сразу – раз так: «Саня, стоп». Я говорю: «Остановились», – я встаю и говорю: «Саня, с сегодняшнего дня фонд твой». Я говорю: «Ройзман, пошли. Приходите, забирайте».

И они так, смотрю, так уже по-доброму заулыбались, говорят: «Дюша, всё, тормозни, сядь».

«Всё, – говорит (Хабаров). – Мы разбежались. Мы не можем быть с вами. Нам поставили задачу лбом, чтобы забрать и руководить, мы вот просто вот в наглую попытались вам это сказать. Вы не схавали».

Всё закончилось, мы вышли, а Ройзман-то обосрался нахрен. Он же весь белый сидел, потому что я тогда сказал: «Саня, забирай», ну и – «Ройзман, пошли». Он такой встал, как обосравшийся. А Саня говорит: «Так, стоп-стоп-стоп, всё. Я понял, Дюша не схавал. Так, всё». То есть, блин, я тоже боюсь, и постоянно, и страшно, и всё, и всё. Но у него есть ещё такая вещь, что если его загнать в угол – то он убьет, у него есть такая херня, вот. Поэтому, ну вот мифы, что фонд организовал Ройзман, и что он имеет отношение к Уралмашу, или имел. Нет, не имел, не имеет и не будет иметь.

– А у Ройзмана, ты не знаешь, но предположить можно, у него мог быть воровской статус?

– Никакого и никогда. И у меня никогда никакого воровского статуса не было и быть не могло. И вопрос дебильный. Я ведь почему попал в ту бездну. Во-первых, я играл всегда в карты. То есть, это мир, приближенный вот к этому преступному миру. То есть, съезжались. Были катраны (места сбора профессиональных игроков в карты, «катал»). Приезжали люди там со всего Советского Союза. Там такие известные: Стиляга, Леший Краснодарский. Тут просто. Тут имена. Это, ну, катка была Советского Союза. Здесь свои были звёзды: Казарян, Бородавка, Шпилька, Слон, Толмач, Кучин. Что ни имя, то легенда. Где оно, то время? То есть, тут столько денег было, когда тут в порту (в аэропорту Свердловска) катка была! Да, гоняли лохов, и очень много денег было. Потом ещё и «цеховики» пошли, очень много.

Здесь были карты. То есть, мы всегда имели деньги. А если есть карты, то это уже принадлежность преступного мира. Значит, всё равно есть воры. Приезжают и уезжают. Уделяют. То есть, соприкосновение с преступным миром было всегда. Вот. А у Ройзмана? Ну, он был всегда далёк от этого преступного мира. Он был всегда далек. Ройзман только слышал о преступном мире. И он другого склада человек был. Он другой. Там стихи, там это. Потом вся жизнь ушла на «доказательство», как его папа сказал: «Женя всю жизнь доказывает мне, что он – не чмо». Вот. До сегодня. Когда мы разговариваем, он тоже доказывает. Мне доказывает. У него такая детская травма. Вот. Поэтому он от преступного мира был далек, хотя о нём слышал, знал. Тем более – сидел, но был далёк.

И с теми, с кем он общался, вот те парни, они не были, как тебе объяснить, приверженцами этого преступного мира. Они были гангстеры. Это разные вещи. Есть люди, которые уважают преступный мир. Люди принимают воровские законы. Живут по понятиям, да? А эти были гангстеры.

– А кто это?

– Гангстеры? Всё решается силой: зарезали, взорвали, убили. Для них нет воров в законе. Не существует. Они их могут убить. Они их могут взорвать. Ну уже так и взрывали, Свердловск взрывали…

– А вообще Свердловск, а в свое время Казань, Курган и т. д.

– Нет. Свердловск был повыше.

– Повыше, да.

– Третий город. Он как тогда, так сейчас…

– Но суть-то в следующем. Что он своих собственных отморозков вырастил, вернее, несколько волн отморозков…

– Смотри. В нашем городе уж явных отморозков там было от силы две-три бригады. Это не было в правиле здесь. Смотри, с отморозками всегда поступали зеркально. Если, допустим,