Песни служителей Адхартаха: призыв - Андрей Кот

– Пришел с просьбой к вам обоим. Завтра выход будем отправлять для князей владимирских. Помощь мне дюже надобна. Отпусти, Стоум, Зоряну. Позволь ей проводить обоз до Холмской переправы, ведь никто лучше ее лесной дороги не знает, а там уж они сами с другими обозами по реке сплавляться будут. Перед выездом хочу, чтобы проверила она, верно ли собрали мы. Нынче же ошибки кровью выходят, Торжок не досчитал свой выход, а может и верно посчитал, да все одно – приехал баскак с ратниками княжьими, разорили многие дворы, да народу побили тьму. Такие времена.

Староста вздохнул и принялся переводить заискивающий взгляд со Стоума на Зоряну.

Грозной силой пронеслись татары по Руси, сломали хребет силе народной, надолго оставив людей в согнутом поклоне на коленях. Крик, мольбы и стенания поднимались над землей выше неба, но помощи не было. Слепо взирали иконы сквозь чадящий дым свечей на страдания христиан. Повсюду в одночасье исчезали шумные города, и лишь зола от пожарищ да разбросанные тела – от млада до велика – напоминали об их недавнем существовании. Немногочисленные, сломленные мужчины теряли своих жен и дочерей и безвольно смотрели, как их уводили скалящиеся, желтолицые захватчики из родного дома. Дети малые да собаки бродили меж кострищами в поисках хоть какой еды.

Варяжский род плохо справился с защитой своих людей – грызясь и поминая старые обиды, побежали князья кланяться сапогу завоевателей, вымаливая себе милостей за предательство. Злы были татары, но еще злее и беспощаднее к своим стали княжьи дружинники. Если поднимался ропот от бесчинств, если восставал город против непомерных поборов, люто расправлялись с его жителями те, кто по долгу защищать их должен был. Соперничая с друг другом за одобрительную усмешку татарина, княжьи слуги готовы были на любые мерзости и издевательства, лишь бы отметил новый хозяин их верную службу, какой бы лютой она ни была к соплеменникам.

– Иной народ чужих поработить хочет, а эти пуще всего своих ненавидят, – удивлялись татары.

Лишь часть северных русских земель избежала горемычной участи своих соседей: не добрались до них захватчики. Потому жили лучане неплохо по сравнению с другими, растоптанными татарами, русскими землями. Князь Александр Ярославович быстро понял, что Новгородская земля не выстоит в бою с врагом, и сумел уговорить вече данью от разорения откупиться.

Но неизбежное горе грозило тем городам, где не добирали выход с людей – беспощадны были татарские наместники. Оттого и беспокоился лучанский староста, как бы не случилась беда.

Весь вечер Зоряна помогала старосте и его людям, сверяли по домам и душам, а наутро чуть свет с благословением от жителей обоз с данью на двух телегах да под присмотром десятка воинов тронулся в Новгород.

Той ночью приснилось Зоряне, будто она – белка-мать, охраняющая гнездо в дупле с десятью бельчатами. Но вот горюшко: чуть отбежит она за ягодами или орехами неподалеку, как бельчата, неразумные, тут же в разные стороны разбегаются, растаскивая и разбрасывая на землю ее припасы. А тут, как на беду, филин прилетел. Стал он кружить да ухать, и не отлетает далеко. Все норовит ухватить ее деток, а они, несмышленыши, думают, будто он с ними играется. Сами выскакивают из дупла, пищат, цокают, хвостами призывно машут, да еще друг дружку от гнезда все дальше отталкивают, радуются забаве. А филину только того и надо: камнем бросается на них поочередно и одного за другим разрывает без пощады. Так и осталась белка совсем одинешенька.

Проснулась девушка в холодном поту. Стоум уже был на ногах, в предрассветной серости собирал ей котомку с припасами на неделю. Дорога туда и обратно должна была занять не более пяти дней, но всякое в пути могло случиться, лучше было иметь запасец.

– Дедушка, – тихо позвала старика, – сон мне привиделся чудной.

Стоум присел рядом с девушкой и, выслушав ее рассказ, рассудил:

– Иногда сны пустое говорят, а бывают и со смыслом. Думаю, чувствуешь ты бремя за людей в отряде. Чай, в первой, как проводник, идешь, вот и привиделось тебе, что ты белка-мать, защитница. Держи ухо востро, и все будет хорошо.

Девушка крепко обняла дедушку и встала собираться.

В дверь стукнули.

– Спите, что ли? Выезжать ужо пора! – в дверном проеме, ссутулившись, показался Игнат— старший их отряда, известный на всю округу весельчак и добряк. Это был детина огромного роста, повадками вылитый медведь. Из-за широкой отцовской спины выглядывали два сопливых мальца, выпросившие разрешение проводить обоз за околицу и задравшие носы от собственной важности.

– Да кто спит? – хмуро обронила Зоряна, уже одетая для похода в мужскую одежду. Быстро обняв Стоума еще раз, она закинула котомку за плечи, подхватила лук с колчаном и, оттолкнув Игната, пошла к овину.

Пока чистила да седлала Дрему, пегого конька, прозванного за умение засыпать на ходу, Зоряна слушала, как старик пытал старшего о дороге, раздав обрадованным малышам по свистульке, чтобы те не мешали разговору.

– А почему не по тракту решили ехать, опасаетесь чего или время торопит?

– Да припозднились мы. По торговому пути крюк лишние пятьдесят верст. А по реке Ловати, ежели от нас плыть, тоже день-два потеряем, очень уж извилиста она в наших краях. Потому и решил староста нас до Холмской переправы напрямик через лес отправить, а там уже по воде до самого Новгорода. Вот Зорянку и берем, она ж в лесу, как в своей избе. Да и ребята перед девчонкой робеть не посмеют, а то все шепчутся про лешака да водяного, сами себя пугают.

Игнат с улыбкой посмотрел на старика, надеясь, что тот присоединится к его насмешке над пустыми страхами. Но Стоум ответил серьезно:

– Ну, леший-не леший, а вот остерегаться в лесу есть много чего. Звери дикие да и трясины такие, заедешь – не выберешься. Не зря народ избегает бродить по нему без надобности. Лучше бы все-таки по торговому пути поехали. Дорога наезжена, всюду люди да купцы.

– Так-то оно так, но ежели с данью к сроку не поспеем, беду великую накличем, – с тяжелым сердцем молвил Игнат.

Оба помолчали.

– Ладно, ну коли надо, так надо. Ступайте, уже и солнце поднялось.

Зоряна подошла с конем и вопросительно посмотрела на Игната.

– Ну что? Староста уже машет, пора ехать! – стараясь не показать волнение, сказала она.

Старик попрощался с обоими и неловко перекрестил их на дорогу: “С Богом!”

Как не торопились выехать с петухами, все одно припозднились. Первое время девушка ехала резвой рысью впереди обоза, но