Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова

– Служу России… Советскому Союзу, – неожиданно для себя громко отчеканила Диана.

– Тише, тише, – прошептал Ковалев. – Хоть здешние стены и не имеют ушей – проверено – но мало ли что… Выпьешь чашечку кофе? А еще я две банки кофе тебе приготовил, тоже возьмешь с собой.

Он улыбался, точно именинник.

– Благодаря информации, которую ты привезла, уже планируются бомбардировки завода, где производятся немецкие ракеты, испытательных полигонов, где их испытывают на дальность и на мощность, и стартовых позиций, которые немцы принялись сооружать на всем протяжении побережья – от Франции до Пруссии и оккупированной Польши. Последние для нас особенно важны, потому что оттуда фашисты смогут обстреливать и наступающие советские войска. Для того, чтобы камня на камне не оставить от их усилий, начата разработка особенно мощной бомбы, способной проникать глубоко в землю, пробивая даже толстые слои бетона, и взрываться на глубине. Гитлер форсирует производство ракет, надеясь, что это и есть то чудо-оружие, которое повернет ход войны в его пользу, а мы уже готовимся выбить этот козырь у него из рук!

– Ну что ж, я могу гордиться тем, что мне все-таки удалось доставить эти документы в Загреб и передать вам. Но еще большего уважения заслуживают те люди, которые сумели добыть всю эту информацию. Представляю, как они рисковали. Кто они?

Ковалев помедлил, а затем заговорил. Было заметно, что он взвешивает каждое слово:

– Это действительно очень мужественные люди. Их целая сеть, состоящая как из мужчин, так и из женщин. А во главе стоит человек, который и не военный, как ты могла бы подумать, судя по той информации, которую он сумел собрать, и не гражданский. Извини, но большего я даже тебе не могу сказать, чтобы не подставить его под удар.

«Он боится, что если меня поймают, то я под пытками раскрою данные этого человека, и нацисты сумеют вычислить его», – пронеслось в голове Дианы.

– Как я уже говорил, то, что вы с мужем сделали, так важно, что я не буду тревожить вас в ближайшее время. Вы заслужили отдых. И общение с сыном. В корзинку с виноградом я, кстати, положил шоколад – для него.

Глава 12

Поэт, обрекающий на смерть

Ахиллес фон Ромберг сидел перед криминальным советником Гансом Хельмом, волнуясь так, как никогда не волновался во время своих публичных выступлений. Но дело шло о вещах чрезвычайной важности и он, справившись с собой, продолжал:

– Уверяю вас, что ни за что на свете не позволил бы себе потревожить вас, если бы не счел это действительно заслуживающим вашего внимания.

Хельм поморщился:

– Господин Ромберг, в справке написано, что вы – поэт, но я, если честно, не особенно люблю поэзию, и мы оба – не на поэтическом вечере. Говорите коротко и ясно и по существу.

Фон Ромберг глубоко вздохнул:

– Речь, возможно, идет о судьбах Германии. Надеюсь, мне будет простительно мое волнение. На карту поставлено будущее всего нашего великого народа.

Хельм выразительно покосился на часы.

– А можно поконкретнее? – с вкрадчивостью удава осведомился он.

– Вы не читали последней книги моих стихов? Изданной при поддержке его высокопревосходительства, посла Каше?

Хельм тяжело посмотрел на поэта.

– Нет. Руки не дошли.

– Осмелюсь вам заметить – зря, очень зря. На странице 38 этой книги помещено стихотворение «Змея, которая укусит». Разрешите, процитирую наиболее значимые строки? – И прежде чем Хельм успел возразить ему, фон Ромберг звучно продекламировал:

Змею пригрел я на груди,

Она ж меня и укусила.

А ведь клялась она не раз —

Мол, я навеки полюбила…

Глаза Хельма расширились:

– Вы пришли читать мне стихи про любовь? – Он хотел было воскликнуть: «Вон!» – но фон Ромберг опередил его:

– Не про любовь, а про предательство, закамуфлированное под любовь. Именно в этом заключается вся назидательная сила этого стиха. Страшно, когда пробравшаяся к самому твоему сердцу змея предает твою любовь. Но гораздо страшнее, если такая змея предаст Германию. Особенно в обстановке войны. Я чувствую, что должен раскрыть вам важнейшую тайну.

«Я дам ему еще ровно минуту. Одну минуту. А потом прикажу вытолкать за дверь», – решил криминальный советник.

– Поэты – очень нежные, предельно ранимые и очень доверчивые существа. И когда им обещают помощь, они становятся благодарными и ласковыми, как воск. Так случилось и со мной, когда мне предложили организовать свой поэтический вечер в Загребе…

«Осталось полминуты», – подумал Хельм и почувствовал, как невольно сжались его кулаки. Наверное, он даже вытолкает поэта сам, не прибегая к помощи подчиненных.

– И когда ко мне пришла эта русская, прикрывавшаяся своим отцом, полковником императорской русской армии, я не выдержал – расчувствовался, размяк, поплыл. А сейчас я думаю: не организовала ли она тот вечер специально для того, чтобы убить посла Каше? Помните, как в тот же день в Загребе взорвался начиненный динамитом автобус? Не должен ли был стать его жертвой именно Каше, которого заманивала на мой поэтический вечер эта русская? Я мучаюсь каждый день с тех пор, как это произошло – и вот я перед вами, сижу и изливаю свое сердце, свою душу.

Когда фон Ромберг, пятясь, наконец покинул его кабинет, Ганс Хельм откинулся на спинку кресла и принялся массировать виски.

От болтовни этого идиота у него разболелась голова. А какие отвратительные манеры… К тому же он просто сумасшедший. Все, что он наговорил про эту Диану Благоевич, гроша ломаного не стоит. Поэтический вечер фон Ромберга начался и закончился без всяких происшествий, несмотря на то, что Каше выступал на нем довольно долго и все время находился в гуще людей. Если бы его хотели убить – то и убили бы. Взрыв в тот вечер действительно произошел, но далеко и от посольства, и от тех мест, где обычно ездил посол. В ходе облав и арестов, произведенных сразу после взрыва, такая гипотеза и в самом деле выдвигалась, но не в качестве приоритетной версии и своего подтверждения так и не нашла. Хотя аресты были массовыми, а пытки во время допросов – довольно жестокими. Усташей несколько раз даже пришлось останавливать, хватать за руки – слишком много людей умерло во время допросов. А Хельм знал по опыту, что именно пытки – самый верный и надежный способ выяснить истину. И уж если они ничего не показали… Никакая болтовня никакого фон Ромберга не идет ни в какое сравнение с дыбой или вливанием горячей воды в рот через