Морской царь - Евгений Иванович Таганов

Но даже с этими уловками-смекалками сражение с вдвое превосходящим противником продолжало выглядеть не слишком обнадёживающе, поэтому Дарник с Агапием, Корнеем, Калчу, Ратаем и Радимом принялись разрабатывать порядок нападения на лагерь макрийцев со стороны реки. Согласно этому плану три биремы, шесть дарпольских и двадцать хемодских лодий должны были высадить на правом берегу прямо у макрийских телег тысячу ратников, поддерживая их стрельбой из судовых камнемётов вместе с шестью Большими колёсными пращницами скрытно доставленными на левый берег напротив их лагеря. На полную победу Рыбья Кровь не рассчитывал, но крепко надеялся этой чувствительной вылазкой принудить неприятеля к переговорам — не думают же они здесь до зимы в палатках оставаться.

По сведеньям захваченных «языков» макрийцы доедали последнее зерно и крупы и уже пускали на харчи кутигурских коней. Воображение князя рисовало замечательную картину, как его флотилия колонной подкрадывается в прерассветной дымке к макрийскому лагерю, и как вскочившие в воду дарпольцы, перемахнув телеги ограды, устремляются на спящих макрийцев. Вот и упражнялись денно и нощно в согласованном движении судов и в дружной высадке на берег. Охлаждала его лишь трудность сохранения всей этой атаки в тайне. А ну как навстречу резвым ратникам встанет стена щитов с выставленными рядами копий!

Корней подал мысль, что надо спокойно плавать туда-сюда по реке одиночными биремами и лодиями, не открывая камнемётной стрельбы, дабы макрийцы привыкли считать эти суда чем-то малозначительным. А под это притупившееся внимание перевести всю флотилию версты на три выше по реке, чтобы уже оттуда атаковать макрийцев без плеска вёсел, просто сплавясь вниз течением воды.

И князь уже совсем согласился на это, когда в Воеводский дом, где проходили их обсуждение ворвался гонец с известием, что пятью вёрстами выше по реке макрийцы начали на плотах переправу на левый берег Яика.

— Ну наконец-то! — обрадовался Дарник. — Вот и биремам дело нашлось.

Советники не понимали, чему радуется князь.

— Нам не хватит людей ещё и Левобережье закрывать, — усомнился наместник.

— Никто обороняться не собирается, теперь только вперёд! — Дарника охватило боевое возбуждение. Первым поскакала выполнять задание Калчу: двумя хоругвями мешать макрийцам переправляться. Следом двинулся Радим, посадив на все колесницы и за спину конникам ещё одну тысячу пешцев. Корнею надлежало во главе трёх бирем и шести лодий плыть вверх и прервать макрийскую переправу. Сам князь с остальными двумя хоругвями, шестью Большими колёсными пращницами и двумя конными хемодскими сотнями собирался отправляться следом за радимцами. Агапий должен был поднять всё крепостное войско, вооружить пятьсот кятцев и сторожить не только Дарполе, но и Петлю с Левобережьем от возможных плотов с макрийцами.

— Я тоже с тобой! — запросился Ратай. — Или хотя бы с Корнеем.

— Хорошо, будешь со мной, — разрешил князь.

При выезде из города за ним также увязались посмотреть Ислах и Буним.

Так начиналась их Речная битва.

Снующие между князем и передовым отрядом гонцы докладывали, что делается на переправе. По словам Радима, переправиться успело до четырёх тысяч пеших и пяти сотен конных макрийцев. Конники Калчу издали обстреливали макрийских конников из луков, вызывая их на ответный выпад, но те благоразумно держались у самой воды, скрываясь за стеной щитов пешцев.

Скоро эту стену из больших щитов увидел и головной полк князя. Чтобы лучше видеть, Рыбья Кровь перебрался из седла на смотровую колесницу. Ратай хотел сунуться туда за ним, но князь его не пустил, двойную тяжесть каркас из тонких жердей мог не выдержать. Вместе с Ислахом, Бунимом и парой гостей из Хемода и Кятского посада чудо-мастер занял стоячие места на трёх стрелковых колесницах. С высоты двух саженей Дарнику было видно не только макрийское войско, но и Яик и продолжающаяся по нему переправа. Стена щитов из трёх тысяч щитников и затаившихся за ними тысячи лучников и полутысячи спешившихся конников действительно выглядела внушительно. Атака её двумя тысячами пешцев и тысячью конников Калчу не обещала лёгкой победы.

Пользуясь выжиданием дарпольцев, макрийцы продолжали переправлять новые сотни воинов. Только не знали они, что по реке движется ещё семьсот морских ратников с сорока судовыми камнемётами, надевают брони на себя и коней сто пятьдесят катафрактов и уже подъезжают шесть Больших колёсных пращниц с двумя сотнями хемодских конных латников.

Но вот на реке показалась флотилия. Впереди шла «Романия», за ней «Калчу» и «Хазария». Лодии едва поспевали следом.

Издали было видно, как засуетились переправившиеся макрийцы: конники отступили выше по течению, а часть щитников и пеших лучников развернулась лицом к реке. Правобережные же макрийцы напротив бросились вниз по течению, чтобы охватить своей стрельбой из луков все суда. Но что такое были их стрелы против хорошо укрытых лучников и камнемётчиков бирем. Не снижая скорости «Романия» врезалась сразу в два плота из тонких ракит, перевозивших пешцев, а биремные камнемёты почти в упор принялись обстреливать слишком близко стоящих к берегу макрийцев. Деревянные щиты против двухфунтовых «реп» и фунтовых «яблок» помогали мало, а железные «орехи» и вовсе валили макрийцев целыми звеньями. Плохо было лишь то, что камнемёты стреляли одновременно обоими бортами, и запаса камней не могло хватить надолго.

После пятого-шестого залпа переправившиеся макрийцы дрогнули и стали отступать от берега на совсем открытое место, где не было ни кустика, ни хорошего бурьяна, что князю только и требовалось. Он подал знак, и трубач протрубил атаку.

Сначала на свободное место между дарпольцами и кутигурами вырвались и развернулись тридцать камнемётных колесниц. Рядом с ними построились катафракты с латниками. Тронулись вперёд и пешие дарпольцы. Когда между двумя стенами щитов оставалось не более полусотни шагов, ратники расступились, и в промежутки между ними с криками устремились десять таранных полуватаг. Рядом с ними вперёд вырвались десять трёхдышловых колесниц. У одной из них споткнулась и упала лошадь, ещё одну колесницу сильно повело в сторону, и она перевернулась, зато остальные восемь колесниц врезались в неприятеля как надо. Миг — и в неприступной стене щитов с копьями образовались восемь широких прогалин, в которые, метнув металками и просто руками сулицы, ринулись с клевцами и короткими мечами ратники. Чуть меньшие прогалины получились от пеших таранщиков. Но главное было достигнуто: неприступная стена неприятеля смята и пошла рукопашная рубка, в которой тяжёлые чешуйчатые доспехи макрийцев и их большие мечи были почти бесполезны перед более лёгкими доспехами и оружием дарпольцев, помноженными на их великолепную выучку ватажного боя.

В горячке сражения было уже не до княжеских распоряжений, и Дарнику оставалось лишь наблюдать