Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

«Это я тебе обещаю».

Тут двери в спальню с треском распахнулись, и из-за них выбежала молодая целительница с пепельно-серым лицом, пронизанным ужасом и забрызганным кровью, пропитавшей и ее одежду. Она бросилась прочь, прикрывая рот и явно пытаясь удержать на месте содержимое своего желудка.

Микейн шагнул было к двери, но та захлопнулась прямо у него перед носом. Внутри промелькнула серая ряса.

«Ифлелен…»

Взмахом руки он подозвал одного из шести Сребростражей – вирлианских рыцарей, охранявших переднюю королевы, и мотнул подбородком в сторону убегающей целительницы. Лицо рыцаря, покрытое алой татуировкой, оставалось невозмутимым. Положив руку на рукоять меча, он отправился вслед за женщиной.

Микейн продолжил расхаживать взад и вперед.

«Никто не должен узнать о том, что происходит внутри». Все эти толпы целителей расстанутся с жизнью, замолчав навсегда. Короткий, резкий крик, донесшийся из коридора снаружи, подтвердил, что эта команда уже исполняется.

Из противоположного дверного проема появился еще один из его Сребростражей – к королю быстрой походкой направлялся капитан Торин. Микейн достаточно хорошо знал капитана, чтобы заметить, как слегка сузились у него глаза, и понять, что это значит. Тот пришел с какой-то проблемой.

Радуясь даже такой возможности отвлечься, Микейн повернулся к нему:

– В чем дело, Торин?

Рыцарь склонил голову набок, показывая, что хочет поговорить с глазу на глаз, вдали от ушей даже своих сотоварищей-Сребростражей. Микейн кивнул и двинулся вслед за ним в сторону.

Отойдя на почтительное расстояние, Торин протянул свернутое послание, принесенное почтовой вороной.

– Только что пришло. Доставлено в королевское гнездо.

Микейн взял крошечный свиток.

– От кого?

– От Братства.

Глубоко вздохнув, он развернул послание и прочел его, хотя по поведению Торина уже понял, что все пошло не так, как планировал принц Мариш.

– Ваш брат жив, – сказал Торин.

– Как я и просил, – пробормотал Микейн. – По крайней мере, хоть в этом мое золото не пропало даром.

Он согласился финансировать это покушение, узнав через посредников, что принц Мариш ищет его помощи в узурпации клашанского трона, обещая в случае успеха прекратить враждебные действия. Это была бы не слишком высокая цена за предотвращение надвигающейся полномасштабной войны. Поэтому Микейн согласился, оплатив Маришу услуги Братства. Хотя, по правде говоря, его не слишком-то волновало, увенчается ли эта затея успехом. Он приветствовал войну, сияя в бою ярче всего.

«А о мире пускай мечтают всякие беспомощные ничтожества».

Амбиции Микейна были куда объемней. Он грезил масштабами всего Венца.

Род Массифов правил Халендией на протяжении многих веков – восемнадцать поколений претендовали на трон до Микейна. Его сын, Отан, станет двадцатым по счету. Микейн не потерпит, чтобы их династия прекратила свое существование. Чтобы сохранить и упрочить ее, он намеревался распространить свое влияние на весь Венец.

И Южный Клаш должен был пасть первым.

– Я вижу, что стараниями Мариша не удалось убить и его дражайшую сестричку… – Микейн смял свиток в кулаке. – Но он пощадил моего брата, как я и требовал. Канте никогда не умрет в неведении, от чьего-то отравленного клинка.

– Возможно. Однако я слышал по другим каналам, что на Канте напали столь же жестоко, как и на остальных. Он мог остаться в живых вовсе не потому, что Мариш уважил вашу просьбу…

Микейн задумался над этими словами. Он знал, что клашанскому принцу ни в коем случае нельзя доверять, и это еще раз подтвердилось.

Торин выпрямился.

– Как бы вы хотели ответить на провал Мариша?

Микейн бросил взгляд на двери спальни. Ему и так было о чем поразмыслить. Наконец он покачал головой и повернулся к капитану.

– Никак.

Глаза того слегка расширились.

Микейн объяснил:

– То, что сестра Мариша выжила и помешала ему занять трон, на данный момент будет для него достаточным наказанием. К тому же ему и впрямь удалось провести людей Братства в самые глубины императорской цитадели. Такие его возможности могут оказаться полезными в предстоящей войне. Так что на данный момент пускай этот ублюдок зализывает свои раны. Позднее мы можем использовать этот его провал как рычаг, дабы заставить Мариша более добросовестно выполнять наши приказы.

Торин склонил голову.

– Воистину мудрое решение, Ваше Величие.

Микейн представил себе физиономию Мариша, полную клашанской надменности.

«Этому пора положить конец».

Припомнилось то, что в буквальном смысле вбили в него – ремнями и розгами – во время суровой учебы в Легионарии.

«Лишь битьем можно выучить собаку повиноваться своему хозяину».

Микейн сжал кулак, предвкушая, как преподаст такой же урок Маришу.

* * *

Со вторым колоколом Вечери дверь спальни королевы распахнулась, тяжко вздохнув мощными петлями.

«Наконец-то…»

Микейн направился к ней, повернувшись спиной к Торину. Они только что обсуждали всякие стратегические вопросы – в основном прикидывали, как ликвидировать последствия предпринятого покушения на убийство. Их ничуть не заботило, что империум обвинит в этой попытке Халендию. Эта попытка оказалась неудачной – вот что в первую очередь требовалось принять во внимание. Этот факт мог выставить Халендию в невыгодном свете, поставив под сомнение ее способность решать поставленные задачи и справляться с возникающими проблемами, что могло нанести ущерб как уже заключенным, так и только намеченным альянсам.

«Хотя все это может подождать».

Когда дверь открылась, на пороге, загораживая обзор, возникла высокая фигура Исповедника Врита.

– Все кончено, Ваше Величие, – печально произнес Ифлелен.

Несмотря на долгое ожидание, Микейн заколебался, вдруг испугавшись входить в спальню. Однако внушительный вес Торина за спиной придал ему сил. Вообще-то он планировал войти один, но вместо этого махнул капитану Сребростражей.

– Ко мне, Торин!

Микейн двинулся дальше, слыша тяжелые шаги рыцаря у себя за спиной. Когда он подошел к Вриту, Ифлелен отступил в сторону, с явным удивлением посмотрев на Торина, однако промолчал и закрыл за ними дверь.

– Как вы обошлись с королевой? – спросил Микейн, проглатывая комок в горле.

– Сейчас увидите.

Микейн заметил пустую кровать Миэллы, разбросанные одеяла. На столе стояла курильница с благовониями, над которой вился одинокий дымок. Он зажег ее этим утром, вознося молитву Матери Снизу.

Дальний угол комнаты был отгорожен темными занавесками, из-за которых доносились приглушенные голоса, сопровождаемые ритмичным хрипловатым посвистыванием.

Микейн не хотел туда заходить.

Врит усилил его тревогу:

– Мужайтесь, Ваше Величие!

Микейн хмуро посмотрел на него.

– Если это плохо кончится…

Он позволил этой угрозе повиснуть в воздухе, хотя прозвучала она еле слышно. У него не хватило дыхания, чтобы придать ей хоть какую-то силу.

И все же Врит склонил голову, принимая на себя всю ответственность.

«Как и следовало ожидать».

Отравила Миэллу рука Микейна, однако это Врит вложил