Тайна Каоса - Анне-Катарина Вестли

Каос вышел в коридор, он заметил, что под лестницей торчат чьи-то ноги в ботинках, и наклонился, чтобы рассмотреть хорошенько. Там сидел мальчик и ел сосиску, он был неместный.

Сначала Каос испугался, но потом подумал, что бояться тут нечего, и решил показать себя крутым.

– Хай, – сказал он, напустив на себя строгий вид.

– Хай, – ответил голос из-под лестницы.

Больше они ничего не сказали, оба ели сосиски, откусывая по маленькому кусочку, чтобы растянуть удовольствие.

– Хай, – повторил Каос снова, поскольку не мог придумать, что бы ещё сказать.

– Хай, – отозвался тот, кто сидел под лестницей. – Ты сколько сосисок съел?

– Одну.

– И я тоже.

– Может, возьмём ещё по одной? – предложил Каос.

– Давай, – согласился мальчик и выполз из-под лестницы. Он был немного выше Каоса, но гораздо худее. Он отряхнул брюки, а потом достал носовой платок, протёр очки и снова их надел.

– Хай, – сказал он ещё раз. – Ты из Ветлебю?

– Ага, а ты из Тириллтопена?

– Ну да.

– Ты на скрипке играл, верно? Я видел. Ты сидел за Гюро.

– Ну да.

– А ты и вправду страшно крутой? – спросил Каос и поспешил добавить: – Я тоже!

– Иногда, – ответил мальчик и улыбнулся. – Когда злюсь.

– Почему?

– Ну, на самом деле я хотел с сестрой, Моной и бабушкой ночевать в горах, но они решили, что я останусь тут в городе, причём не с остальными музыкантами, а сам по себе. Многие ночуют там, где нас угощали булочками, папа и несколько женщин – у Сваввы, но мне там места нет, и у того, кто играет на губной гармошке, тоже – вот я и злюсь.

– Пойдём к столу с сосисками, там мой папа, – позвал Каос.

– И мой тоже.

И правда у стола стоял мужчина. Это был Эдвард, дирижёр. Он сказал:

– Хорошо, что ты пришёл, Сократ. Ого, как всё удачно складывается: вижу, ты завёл нового приятеля. Я-то волновался, как ты будешь ночевать один у незнакомых людей, а вы тем временем уже и познакомились!

– Я что, у него буду ночевать? – спросил Сократ и указал на Каоса.

– Он что, у нас ночует? – спросил Каос и указал на Сократа.

– Да, – ответил папа. – Мне сказали, что у нас погостит один мальчик, так что ты сможешь как следует познакомиться с настоящим жителем Тириллтопена, ну и мы тоже. Только я не знал, как его зовут. А вот теперь мы услышали. Мне скоро надо отправляться в дополнительный рейс на автобусе – отвезти бабушку и её здоровенный барабан, да ещё несколько девочек в придачу. Хотите прокатиться с нами?

– Конечно! – сказал Каос.

– Ну что, Сократ, теперь ты согласен переночевать у них дома? – спросил Эдвард.

– Теперь – да.

– Знаешь, где твой спальный мешок?

– Да. Он лежит под моей курткой. Но тебе придётся позаботиться о моей скрипке.

– Договорились. Хорошего вечера! Увидимся завтра утром.

– А теперь налетайте на сосиски и ешьте, сколько влезет! – пригласил папа. – А то они скоро кончатся.

Каос и Сократ съели по две порции. Настроение у них поднялось, они разгуливали среди гостей и воображали себя этакими маленькими крутышами. Пару раз их так разбирал смех, что они не могли сдержаться и выбегали из комнаты, чтобы отсмеяться: ведь крутые не смеются и не улыбаются. Мальчики старались ходить медленно и важно – руки в карманах, губы плотно сжаты.

Но вот подошёл папа Каоса, он принёс сыну свитер. Наступил вечер, и им пора было отправляться в горы.

Они пошли в коридор и стали искать одежду Сократа и его спальник. Следом вышла бабушка с барабаном и девочка Мона, Олауг с мамой и ещё одна девочка – та, которую звали Аврора.

– Это моя сестра, – сказал Сократ.

– Привет, Сократ, – сказала она.

– Привет.

– Разве вы не говорите «хай» при встрече? – удивился Каос.

– Нет. Это у вас в Ветлебю так говорят. Ты ведь сам так со мной поздоровался.

– Это только сегодня, а обычно я тоже говорю «привет».

Маленький синий автобус наполовину заполнился людьми и инструментами. Каос и Сократ сели рядом. Когда они проезжали мимо Газетного дома, Каос сказал:

– Вот здесь мы живём, а это – наш водопад.

– Ваш собственный водопад? – изумился Сократ.

– Нет, просто знакомый.

Они ехали вверх в горы мимо домов и полей.

– Вот в этом доме живёт моя знакомая собака, – рассказывал Каос. – А ещё я дружу с псом по имени Батти, но он живёт на другой улице.

– А я знаю собаку, которую зовут Самоварная Труба, – сказал Сократ, – и ещё одного пса по имени Индивид, только он переехал в Вестланн.

Теперь они ехали по лесу, и, хотя уже началось лето и вечера были светлые, в лесу царил полумрак.

– Иногда можно тут лося повстречать, – сказал Каос, – но сейчас они, наверное, спят.

Вот лес кончился, автобус стал подниматься в гору, по пути теперь встречались лишь редкие деревья.

Вдалеке они увидели гостиницу, над ней развевались флаги разных стран. Над маленьким коричневым домом тоже был поднят флажок – в честь гостей, которые ехали сейчас в автобусе.

– Всё, приехали, – объявила Олауг, она чувствовала себя хозяйкой. Пассажиры начали выбираться из автобуса.

Папа Каоса вышел из кабины и помог достать спальные мешки и рюкзаки. Инструменты музыканты брали с собой в автобус, так что их они выносили сами. Только бабушке пришлось помочь с её барабаном.

– До завтра, Сократ, – сказала Аврора, – хорошего вечера!

– И тебе, – кивнул мальчик. Плохое настроение у него как рукой сняло.

Они снова поехали вниз в Ветлебю, маленький голубой автобус встал на ночь на стоянку, рядом с другими автобусами. Папа и мальчики отправились домой. Когда они дошли до площади перед Газетным домом, то заметили необычную картину: Пончик с мамой, Оскар и Карл с контрабасом шли посередине улицы. У контрабаса появилось колёсико внизу, так что Карл и Пончик могли его катить, а Оскар шёл следом. Никогда ещё Пончик не вышагивал так гордо.

– Ох, я не успела ничего приготовить на вечер, – прошептала его мама. – Я ведь работала допоздна, а потом сразу поспешила на концерт.

– Так приходите к нам, – пригласил Каос. – У нас еды на всех хватит.

– Но с кем мне оставить Пончика?

– И его с собой берите!

Но проблема решилась сама собой – Пончик уснул, как только они пришли домой. Карл отнёс его в комнату Каоса. Он привык носить контрабас, так что Пончик не показался ему тяжёлой ношей. Оскар шёл впереди и открывал двери, а мама Пончика несла корзину с яблоками и бананами. Она их заранее припасла на вечер.

Увидев гостей, мама Каоса сказала:

– Давайте положим малыша на кровать Каоса. Если положить мальчиков в спальне, в нашем распоряжении останется вся гостиная, и мы, взрослые, сможем засидеться допоздна, если захотим.

– Конечно, ведь сегодня вечер субботы, – подхватил Карл, – концерт окончен, и мы совершенно свободны.

Хотя Каос и Сократ вволю наелись сосисок, они охотно перекусили ещё немножко на сон грядущий. Мальчики обрадовались, что их не отправили сразу спать, они устроились в спальне и прислушивались к долетавшим до них разговорам взрослых. Пончик уснул, так что они могли разговаривать только шёпотом, и всё это тоже было непривычно. Они улеглись на широкие взрослые кровати, и Сократ спросил:

– А тебя на самом деле зовут Каос?

– Нет, – прошептал Каос, – на самом деле меня зовут Карл Оскар, так что мама и папа уже стараются привыкнуть называть меня так, ведь осенью я пойду в школу. Я уже учился в подготовительном классе, но сейчас у нас летние каникулы.

– И у нас тоже. Я пошёл в школу в прошлом году, так что у нас всего год разница.

– Завтра мы поедем в горы, – сказал Каос, – может, ты увидишь наш Лилипутик.

Мальчики ещё немножко поболтали, а потом уснули. Проснувшись на следующее утро, они не обнаружили Пончика. Его мама всё-таки решила, что малышу лучше спать дома. Но после завтрака они вместе с гостями отправились на автобусную станцию, где их уже ждали Каос и Сократ. Рядом с голубым автобусом стояли ещё два, а в придачу – грузовичок, сине-красный автомобиль и фургон. Когда горный автобус отправился в путь, все другие поехали за ним следом – получилась целая автомобильная процессия.

Денёк выдался солнечный. Высокая гора сияла своей белоснежной вершиной, хотя и было лето. Музыканты из Тириллтопена не добрались до самой вершины, но зато дошли до Лилипутика и оттуда осмотрели всю долину. Многие никогда прежде не бывали в горах, тишина, царившая там, показалась им такой непривычной, что они стали кричать, чтобы хоть немножко её нарушить. Их голоса звучали непривычно. Всем очень понравились и Высокая гора, и Лилипутик.

На обратном пути в Тириллтопен музыканты напевали новую мелодию – ту самую