Тайна Каоса - Анне-Катарина Вестли

– Вообще-то они оказались ничего, – признал Бьёрнар на следующий день.

– Они приглашали нас к себе в гости, – вспомнил Каос.

– Ну, может, мы к ним и съездим, – сменил гнев на милость Бьёрнар. – В конце лета, прежде чем начнутся занятия в школе.

– И возьмём с собой колокольчики, – подсказала Олауг. – Вот бы меня поселили у Авроры или у Моны и её бабушки.

– А меня у Сократа, – решил Каос.

– А меня у Карла – того, у которого контрабас, – заявил Пончик с гордостью. – Мы с мамой с ним подружились.

– А я ни у кого не буду гостить, – сказал Бьёрнар, – ведь у папы есть квартира в большом городе, но на целый день приеду в Тириллтопен. Может, навещу Эллен-Андреа, посмотрю тот африканский барабан, о котором она рассказывала.

– Да, теперь мы нескоро увидимся, – сказала Эва, – но мы можем думать друг о друге. Вспоминать о Пончике, когда он уедет в Вестланн к папе, об Олауг, если она с бабушкой и дедушкой отправится в горы, и о Каосе, когда он уедет к бабушке в Шерстенсвик. А вы вспоминайте нас, пока мы будем разъезжать на нашем фургоне, открывая Норвегию, – то-то радости будет потом всем снова встретиться! Но прежде пройдёт целое лето.

– Ой, как ещё долго! – вздохнул Каос.

– Время летит быстро, – улыбнулась Эва. – Подожди, сам убедишься.

Смородина и дождик

Эва была права, когда сказала, что время летит быстро. А летом, возможно, ещё быстрее, думал Каос, ему казалось, что Бьёрнар, Олауг и Пончик давным-давно попрощались и пожелали друг другу хороших каникул. Каос уже пожил с папой в Лилипутике, а потом десять дней у дяди с тётей. Теперь они с мамой уже неделю гостили у бабушки в Шерстенсвике, а казалось, будто только что приехали.

На самом деле Каос жил здесь уже долго: он приезжал сюда каждое лето с самого рождения, так что все летние визиты слились в один.

Мама старалась в гостях называть его Карлом Оскаром, но сегодня на прощание, одной ногой стоя на ступеньке автобуса, снова говорила «Каос» и «Каос-сынок».

Её увозил не маленький голубой автобус, ездивший в горы, – они были в Шерстенсвике, и тут ходили большие жёлтые автобусы.

– Будь хорошим мальчиком, помогай бабушке, сынок, и не ходи один на причал, – говорила мама.

– Не буду, – обещал Каос.

Он немножко волновался из-за того, что мама уезжала и он оставался один. Каос знал об этом заранее, они обсуждали это с мамой, но всё-таки оставаться одному у бабушки было непривычно. Ничего не поделаешь: маме пора было возвращаться в Ветлебю и выходить на работу в аптеку ещё на четырнадцать дней, а папа пока будет водить автобус, зато потом родители вместе приедут и заберут его.

Четырнадцать дней – это очень долго, думал Каос.

– Всего две недели, – успокаивала его мама.

Она снова вышла из автобуса, обняла Каоса и бабушку Асту.

– Всего тебе хорошего, Каос-сынок, – сказала она, забыв, что его теперь надо было звать по-взрослому – Карл Оскар.

– Смотри, автобус уезжает, – напомнила бабушка Аста, и мама поспешила снова запрыгнуть на подножку. Автобус медленно развернулся и укатил, оставив Карла Оскара, бабушку Асту и Шерстенсвик.

Они стояли на остановке до тех пор, пока автобус совсем не скрылся из виду, потом бабушка взяла Каоса за руку и сказала:

– Знаешь, чем мы займёмся вечером? Будем собирать красную смородину. Можешь мне помочь, если хочешь, а когда устанешь, поиграешь в саду – так у нас обоих будет занятие.

Бабушка Аста постоянно была чем-нибудь занята. Мама часто говорила, что уезжает от бабушки совсем без сил. Это звучало странно, но мама объясняла: дело не в том, что ей не нравится гостить у бабушки – просто они очень разные. И это чистая правда. Бабушка Аста вставала затемно и хлопотала по хозяйству, а мама Каоса просыпалась лишь через несколько часов: в отпуске ей хотелось поспать подольше. У бабушки тоже был раньше отпуск – когда она работала в банке. Но с выходом на пенсию она работает дома – печёт хлеб, готовит завтрак, ходит за покупками и строит планы на обед – всё это, пока мама нежится в постели. Зато к вечеру за дело берётся мама, она печёт кекс или затевает уборку.

– Ханна всегда такой была, – говорит бабушка, – вся в отца: тоже был вечерняя пташка. Мог до поздней ночи сидеть за работой и почитать любил. Ханна в него пошла. Она молодец: выучилась и сдала экзамен на провизора.

– Угу, – кивнул Каос. Ханна – это его мама.

Пока мама гостила у бабушки, они с Каосом каждый день плавали на лодке. Шерстенсвик находится не у моря, а на берегу фьорда, если немножко проплыть вдоль берега, попадёшь в местечко, где можно купаться.

Одно только было плохо в этих их вылазках: они не могли там побыть вволю, потому что бабушка Аста ждала их к обеду, а он у неё всегда был в два часа. Опоздаешь – бабушка будет потом до вечера в плохом настроении, так что Каос и мама старались следить за временем. Но Каос к этому не привык, у них дома всё было иначе. Иногда обед готовил папа, а иногда мама. Папа часто приходил пораньше, а мама – почти всегда поздно, после того как аптека закрывалась. У бабушки и завтрак и обед были рано, потом кофе в четыре и ужин в полвосьмого – всё строго.

Но теперь бабушка и внук отправились в сад собирать смородину. Каос получил небольшое ведёрко и сразу принялся собирать в него ягоды. Дело спорилось: кусты были усыпаны ягодами – такими большими, что гроздья были тяжёлые. Каос выбирал самые-самые крупные и складывал в ведро, но бабушка его поправила:

– Собирай как положено: веточка за веточкой, а не обрывай понемножку то здесь, то там. Вот смотри, какая замечательная ветка, когда все ягоды с неё соберёшь, скажи мне.

Каос присмотрелся: тут были и крупные ягоды, и мелкие.

– Начинай от конца ветки и двигайся вглубь, – подсказала бабушка. Она присела на табуретку, словно собралась доить куст как корову, и принялась рвать ягоды быстро и ловко.

Каос следил за ней, а потом вдруг представил, будто сам стал бабушкой Астой. Только она сидела, а он стоял. Но у него тоже неплохо получалось. Он так старался, что на ветке не осталось ни единой ягодки.

– Молодец! – похвалила бабушка. – Теперь можешь отдохнуть, если хочешь.

Сад был небольшой, но там росла пара вишен, одна старая груша и яблоня, а ещё крыжовник и смородина – чёрная и красная. Был тут и небольшой огородик. Каосу особенно нравилась одна вишня. Не только потому, что на ней росли очень вкусные ягоды: у дерева была большая ветка, по которой было удобно лазать. В прошлом году Каос ещё до неё не доставал, кто-то должен был его подсаживать, но теперь он прекрасно справлялся сам. Ему нравилось сидеть на дереве словно в тайнике – его никто не видел, а сам он видел и слышал многое и знал, что происходит вокруг.

Вот и на этот раз он вскарабкался на ветку и смотрел, как бабушка собирала смородину. Сверху ему был виден фьорд и лодки. Посидев немного, Каос спустился вниз и снова принялся за работу. Бабушка обрадовалась такому помощнику.

– Надо поторопиться, Карл Оскар, – сказала она, – что-то небо хмурится, видно, дождь собирается. Мы с тобой приготовим смородиновый сок. Вот поедешь домой – возьмёшь с собой бутылочку, ведь это ты сам собирал.

Когда они вернулись в кухню, бабушка дала Каосу вилку и миску и показала, как обрывать смородину с веточек. А сама тем временем достала ещё одну миску, в которой смешала ягоды с сахаром, получилось так вкусно – пальчики оближешь!

Остальные ягоды бабушка Аста ссыпала в большую кастрюлю, налила воду и поставила вариться. Когда смородина немного поварились, она вылила ягоды в большой тканевый мешок, а тот повесила над тазом, куда стал стекать сок. Мешок сделался красным. Время от времени бабушка на него нажимала, тогда сок тёк быстрее, а ткань становилась краснее.

– Пусть так повисит до утра, – сказала бабушка Аста, – вот увидишь, какой получится сок. Ага, вот и дождик начался. Ну чем теперь займёшься?

Каос выглянул на улицу. Он любил играть в саду, когда шёл дождь. У него там было укромное местечко – возле дровяного сарая под небольшим навесом, где бабушка хранила грабли, лопаты и тяпки – всё, что ей нужно было для работы в саду. А ещё там стояла колода для колки