Шелковый Путь - Колин Фалконер

— Пять женщин за ночь!

— Разве у вас в Христиании нет гаремов?

— Я знаю о них только от магометан. Во Франции у мужчины может быть только одна жена.

— Даже у вашего короля? Всего одна женщина на всю жизнь?

— Ну, если мужчина склонен, он спит с женами других мужчин или с домашней прислугой.

— И это не вызывает кучу проблем? Наш способ, несомненно, лучше?

— Возможно. Брат Уильям мог бы не согласиться.

— Твой шаман, — сказал Сартак, постучав себя пальцем по лбу, — хороший пример того, что случается с мужчиной, когда у него недостаточно женщин.

Каждый день приносил какое-нибудь новое чудо. Еда, которую готовили при дворе Хубилая, не шла ни в какое сравнение ни с чем, что он когда-либо пробовал, и совершенно не походила на неумолимую диету из молока и опаленной баранины, к которой он привык за время их путешествия по степи. В разное время он пробовал ароматных моллюсков в рисовом вине, суп из семян лотоса, рыбу, приготовленную со сливами, и гуся с абрикосами. Была также медвежья лапа, запеченная сова, жареная грудка пантеры, корни лотоса, тушеные побеги бамбука и рагу из собаки. Способы приготовления были более кропотливыми, чем все, что он когда-либо видел. Для приготовления курицы они использовали только древесину тутового дерева, утверждая, что это делает мясо нежнее; для свинины годилась только акация, а для кипячения воды для чая — только сосна.

Жоссеран каждый день упражнялся с палочками из слоновой кости, которые они использовали для еды, и со временем стал довольно искусен. После прожорливых трапез, которыми отличались его обеды среди татар в степи, застолья Жоссерана в компании Сартака и остальных придворных отличались изяществом, подобным вышивке.

Но больше всего его поражали книги, которыми они владели. Библия Уильяма была редким и драгоценным предметом в христианском мире; но в Шанду у каждого был по крайней мере один альманах и экземпляр «Бао», который идолопоклонники использовали для подсчета заслуг и проступков почти в каждом своем действии. Их не переписывали от руки, как в христианском мире, а воспроизводили в больших количествах с помощью деревянных досок, которые печатали их каллиграфию на бумаге.

Сартак отвел его в большую мастерскую, чтобы показать, как их делают. В одной комнате писец копировал книгу на тонкую промасленную бумагу, в другой эти листы наклеивали на доски из яблоневого дерева. Затем другой ремесленник обводил каждый штрих специальным инструментом, вырезая иероглифы в рельефе.

— Затем они опускают эту доску в чернила и отпечатывают на странице, — сказал Сартак. — Таким образом, мы можем воспроизводить каждую страницу, каждую книгу, очень быстро, сколько захотим.

Сартак показал ему свой экземпляр книги под названием «Дао дэ цзин».

— Это книга магии, — сказал он. — Она может предсказывать войны и погоду. У меня еще есть вот это.

— Ты тоже веришь в магию?

Он показал Жоссерану амулет, который носил на шее.

— Он очень дорогой. Он защищает меня от всех опасностей. Благодаря ему я проживу долгую и счастливую жизнь.

— Я не верю в амулеты, — сказал Жоссеран.

Сартак рассмеялся и потянул за крест, который Жоссеран носил на шее.

— А это тогда что?

Большинство китайцев были последователями древнего мудреца, Кун Фу-цзы. Сартак называл их конфуцианцами.

— Это тот бог, которого я повсюду вижу, тот, у чьих ног все эти благовония и цветочные подношения?

— Да, это Кун Фу-цзы, но на самом деле он не был богом. Он был просто человеком, который понимал богов и то, как устроена жизнь.

— Как наш Господь Иисус.

— Да, так говорит Мар Салах. Только он говорит, что его Иисус был умнее и владел лучшей магией. Но, конечно, он так и должен говорить, не так ли?

— В какого же бога верят эти конфуцианцы? — спросил его Жоссеран.

— У них их много, я даже всех не помню. Бог очага, бог денег. Они и своим предкам курят благовония, потому что боятся их. Но бог, которого они любят больше всего, — это Правила! У них есть правило на все. Они следуют кодексу под названием «Пять добродетелей» и говорят, что это их руководство к праведной жизни.

— Как наши Десять заповедей, — сказал Жоссеран, думая вслух.

— Я никогда не слышал об этих Десяти заповедях, но если это значит, что вы говорите одно, а делаете другое, то да, в точности так. Эти китайцы очень хороши в счетоводстве и организации, но я бы никому из них не доверил свою спину. У них есть одна добродетель для нас: они делают то, что им говорят. Какая польза от их богов и их Пяти добродетелей? Мы здесь владыки, а не они, так что это говорит о том, насколько полезна их религия.

Избиение, которое Уильям претерпел от рук несториан, оставило его лицо таким опухшим и в синяках, что он походил на одного из тех больных нищих, которых Жоссеран видел на улицах. Но это не умерило его пыла и не ослабило его решимости. Он часами каждый день проводил у церкви митрополита в бедном квартале города, выкрикивая свои молитвы о божественном вмешательстве и привлекая толпы любопытных китайцев, которые приходили поглазеть на этого странного и дурно пахнущего чужеземца, стоящего на коленях в грязи.

Жоссеран пытался уговорить его прекратить, но Уильям был непреклонен. Он говорил, что Господь явит чудо и вернет несториан в истинную Церковь Божью.

И он оказался прав, потому что вскоре после этого он посрамил Жоссерана и получил свое чудо, в точности как и говорил.

***

LXXXIV

Они часами каждый день проводили с Мяо-Янь в ее павильоне с желтой черепицей. Она оказалась хорошей ученицей и вскоре могла наизусть читать «Отче наш» и Десять заповедей. Уильям также учил ее, что Папа — божественный посланник Бога на земле и что единственный путь к спасению лежит через Святую Церковь. Уильям был терпеливым наставником, но не терпел вопросов. На кону была ее бессмертная душа, напоминал он ей.

Однажды он все же позволил ей взглянуть на свой миссал. Она указала на одну из фигур и спросила, кто это.

— Это Мария, матерь Божья, — сказал ей Жоссеран.

— Мар Салах говорит, что Бог не может быть человеком, поэтому ни одна женщина не может быть матерью Бога.

— Мар