Волшебство для Мэриголд - Люси Мод Монтгомери

Мэриголд ушла, сурово, царственно, не оглянувшись. Хип не утопился в отчаянии из-за её недоверия, но для неё он был не просто мёртв, а очень мёртв, как сказали бы французы.

«Он вовсе не был заманительным, даже меньше, чем Джонси», – подумала она, вдруг ясно осознав это.

Казалось, прошли годы с тех пор, как она покинула свой дом. В конце длинной красной дороги были мама, Сильвия и Еловое Облако. Она снова почувствовала себя чистой.

«Думаю, то были всего лишь красные чернила», – сказала она.

Глава 19. Как всё сбывается

1

Всё началось, когда Мэриголд отправилась к тёте Энн, а затем к тёте Ирен. Бабушка мрачно заметила:

«Теперь они все захотят её», и это предсказание вскоре сбылось. Тётя Марша тоже захотела принять у себя Мэриголд.

«Если Энн и Ирен Уинтроп могут пригласить её, думаю, и я тоже могу. Она не провела ни одной ночи в моём доме – дитя моего любимого брата», – с упрёком заявила она.

Бабушка с видом я-же-говорила-вам и мама с видом что-я-буду-делать-без-Мэриголд согласились, но без особого желания.

«Джарвис очень странный», – сказала бабушка.

Бабушка редко встречалась с Джарвисом Принджлом, хоть он и был её зятем. Никто из клана не стремился часто общаться с ним. Говорили, что однажды он проснулся ночью и встал с кровати, чтобы поставить точку над буквой в письме, которое писал вечером. Как сказал дядя Клон, такие поступки могут завести довольно далеко.

Мэриголд не знала, как знали все взрослые в клане, что он всю жизнь живёт под угрозой сумасшествия. Она не поняла, что имел в виду дядя Клон, когда сказал, что Джарвис принимает вселенную слишком всерьёз. Но она знала, что никогда не видела улыбки дяди Джарвиса. А когда однажды дядя Джарвис спросил, любит ли она Бога, и она ответила «Да», у неё появилось странное ощущение, что её Бог совсем не тот Бог, о котором он спросил. И она знала, что он ей не нравится. Она, конечно, любила его – следует любить своих родственников, – но он ей не нравился, совсем не нравился. Она всегда пряталась, когда он приезжал в Еловое Облако. Она не знала, что у него лицо фанатика, но знала, что у него высокий, узкий, узловатый лоб, глубоко посаженные недобрые глаза, злой строгий рот и длинный нос, который он постоянно тянул. А также острая необъятная чёрная борода, которую он никогда не подстригал, потому что это противоречило Библии и желанию Бога.

Дядя Джарвис знал всё о Божьей воле, или считал, что знал. Никто не может попасть в Рай, если верит не так, как он. Он спорил или, скорее, безапелляционно убеждал всех. Мэриголд была маленькой рыбкой, легко проскальзывающей через ячейку его теологических сетей, и он обращал на неё мало внимания. Но иногда она задумывалась, понравится ли дяде Джарвису в Раю. Ведь там не на кого хмуриться. И тот жуткий Бог, который ненавидит, если кто-то хоть чуть-чуть счастлив.

Тем не менее, она была рада перспективе очередного визита. Дядя Джарвис и тётя Марша тоже жили «на том берегу», что звучало в ушах Мэриголд волшебным звуком. Она любила тётю Маршу, у которой были спокойные, цвета морской волны глаза и убеждение, что «каждого время от времени нужно хоть немного побаловать». Её пироги прославили её у ворот28, и она пекла прекрасный торт под названием «вверх тормашками», секрета которого не знал никто в клане. Мэриголд знала, что хорошо проведёт время с тётей Маршей. А дядя Джарвис всё равно не сможет быть постоянно рядом. Зерно должно быть собрано, а дела по хозяйству выполнены, невзирая на то, что происходит в доме, когда вы отсутствуете.

Итак, она отправилась в Ахилловый Уголок, где оказался старый дом с низкими карнизами под тёмными елями и сад, который выглядел так, словно Бог всё-таки случайно улыбнулся. Разумеется, сад тёти Марши. Единственным вкладом в садоводство дяди Джарвиса был строй круглых подстриженных ёлочек вдоль ограды переднего двора. Он с удовольствием подстригал их каждую весну, срезая все мятежные отростки, словно сторонников любой доктрины, с которой был несогласен.

У Мэриголд была комната с такой большой кроватью, что она теряла в ней себя, и с квадратным окошком, которое смотрело на серебрящиеся волны гавани. У неё была прелестная тарелочка для каши – даже каша казалась в ней вкусной. А торт «вверх тормашками» оказался именно таким, каким его расписали.

Дядя Джарвис не слишком докучал ей, хотя она побаивалась его мрачных молитв.

«Ну почему, – удивлялась Мэриголд, – почему нужно так стонать, когда разговариваешь с Богом?» Её собственные маленькие молитвы всегда были жизнерадостными. Но, возможно, они не должны быть такими.

Единственным неприятным днём было воскресенье. Дядя Джарвис бывал так же невыносим, как некий человек из истории дяди Клона, который повесил свою кошку за то, что она в воскресенье поймала мышь. В первое же воскресенье дядя Джарвис, услышав смех Мэриголд, сурово заявил, что в его доме в этот день она не должна смеяться.

«Что, по всей видимости, вы делаете в Еловом Облаке», – казалось, добавил он, но не вслух.

2

Мэриголд совсем недолго пробыла в Ахилловом Уголке, когда нашла подругу. В конце недели они с Бернис Уиллис знали друг друга всю жизнь. Тётя Марша думала, что Мэриголд подружится с Бейб Кеннеди с соседней фермы, которая жила намного ближе, чем Бернис. И Бейб была готова подружиться. Но дружба, как и поцелуй, приходит лишь по симпатии. Бейб не нравилась Мэриголд – симпатичная куколка со светлыми гладкими шелковистыми волосами, светло-зелёными глазами, любопытным взглядом и раздражающим хихиканьем, которое выводило Мэриголд из себя. У них не было ничего общего. Бернис же стала выбором её сердца – первой настоящей подругой в жизни, – первой живой после Сильвии.

Бернис жила в полумиле от Ахиллового Уголка со странной пожилой тётей в «доме за молодым ельником». Это описание интриговало Мэриголд. Молодой ельник звучало чудесно. Какие чудеса, должно быть, происходят в молодом ельнике.

Бернис была некрасивой, но умной. У неё были нестриженые волосы мышиного цвета, большие серые дружелюбные глаза на тонком веснушчатом лице – лице, которое, казалось, устроено для смеха, хотя чаще бывало грустным. Её родители умерли и, кажется, у Бернис не было других родных на свете, кроме вышеназванной старой странной тёти. Многим девочкам в