Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин

Заросли колючей ежевики и барбариса изорвали одежду, высокая трава среди толстых елей и мелких пихточек заплетала ноги. И вот большая вода. Что за река, куда бежит, как понять? Вроде, на юг. Но что там, на юге? Новые отроги скал, глухая непроходимая тайга, разбойничья вольница, где его прибьют, не спрашивая имени, или город, из которого пришёл? Бог знает.

На берегу решил заночевать. Без труда насобирав в прибрежном ивняке старых, выглаженных до блеска коряг, распалил большой костёр. Несмотря на тёплый, даже жаркий день, ночи здесь, в горах холодные. Это он уже понял. Доев кусок зайчатины, оставшийся со вчерашнего ужина, улёгся спиной к огню.

Проснулся от холода под утро. Светлели звёзды, заполнившие окоём от края до края, тянуло прохладой от тёмной воды. Рывком подскочив, замахал руками, прыгая вокруг потухшего костра. Чуть согревшись, перекидал приготовленные с вечера дрова в угасшее кострище. Подсунув под них сухого мха и травы, защёлкал кресалом. Кое-как удалось заронить искру в сушняк. Быстро склонившись, раздул пламя, робко заигравшее на тонких веточках.

Постепенно костёр набрал силу, жар от огня растёкся по пятачку у воды, и Рядок разомлел. Разлёгшись перед пламенем, варяг надумал никуда отсюда не уходить, пока не обеспечит себя едой, хотя бы на пару дней.

Когда солнце зацепилось за макушки сосен, бывший пленник поднялся на небольшой пригорок, отделяющий галечник от леса. В руках он держал два силка, которые смастерил из найденной на хуторе бечёвки. Оглядевшись, направился вглубь еловой чащи. Светлело. Из хвои выглядывали шапочки разросшихся после дождей мясистых боровиков и тонких сыроежек. «Пока в силки кто попадётся, можно жарить грибов на прутиках. И ещё попытать удачи с острогой в реке. Авось какой налимчик и попадется».

Расставив силки, воин вернулся к костру с крепкой палкой в руках, вполне подходящей, на его взгляд, для роли гарпуна. Пояском привязав к острию нож, скинул портки, и жалистые струи, словно крапивные стебли, обожгли голые ноги. Он поёжился и стерпел. Через несколько шагов чуток попривык, и стало легче. Вглядываясь в воду, набирающую прозрачность под встающим солнцем, побрёл вдоль берега. Мимо сновали мелкие рыбёшки, так стремительно, что варяг не успевал и взглядом проследить. У ног мелькнула массивная тень. Он поднял руку и замер. Тронув ногу скользким телом, тень отвернула от берега. Рядок на глаз добавил расстояние, сделав сноску на преломление воды, и гарпун коротко булькнул, исчезая в воде. Почувствовав, что попал, варяг вскинул древко вверх. На ноже яростно трепыхалась крупная рыбина. Рядок с ходу определил муксуна. Выскочив на берег, скинул добычу на камни. Отвязав нож от палки, одним движением отсёк добыче голову. «На сегодня едой обеспечен!»

Почистить да выпотрошить для опытной руки – дело недолгое, и вскоре рыбина уже капала жиром на шипящие угли. Рядок крутился вокруг огня и стоя, и на корточках. Морщась, уворачивался от дыма. И, удивительное дело, вовсе не испытывал страха одиночества. Напротив, в кои веки оказавшись один в лесу, вдруг осознал, что ему это нравится.

Рыбины хватило бы, наверное, на двоих, таких как варяг. Осилив меньшую половину, Рядок понял, что больше в него не влезет ни кусочка. Благодушно поглядывая по сторонам, неспешно убрался у костра. Подкинув в пылающее пламя несколько толстых веток, или, скорее, тонких брёвен, чтобы горели подольше, направился на взгорок проверить силки. А поднявшись, испуганно замер: на него насмешливо смотрел широкий, словно трехсотлетняя сосна, мужик. Одна рука упёрта в бок, вторая сжимает потёртый боевой топор. Уж в этом оружии, как, впрочем, и в любом другом, он разбирался получше многих, даже в их бродячем десятке.

– Силки проверять?

Голос мужика трубно разлился по окрестному лесу.

– Ну, проверять, – Рядок не мог сообразить, как же вести себя с этим несомненно разбойником.

– Косой один попался. Здоровый, – он кивнул в сторону.

Рядок перевёл взгляд. Молодой воин в заношенной одежде чуть приподнимал лук с наложенной стрелой. В траву небрежно брошена тушка косого. Парень сжимал оружие расслабленно, но за этой слабостью варяг опытным глазом углядел силу уверенного в себе мастера. Такого лучше не злить.

– Ты удачный охотник, – продолжил незнакомец. – Вторая ловушка тоже не пуста, – он глянул направо.

Рядок, уже догадываясь, что увидит, повернул голову. Ещё один парень, с пушком на подбородке, тоже сжимал лук. У его ног валялся колонок со свёрнутой на бок шеей.

– Правда, шкура его сейчас ни на что не годна. Ну, мы и мясом не побрезгуем, если ты не возражаешь – собак кормить.

Рядок сглотнул слюну:

– Поговорим?

– Отчего не поговорить с хорошим человеком. У тебя там костерок, чую, горит, пойдём посидим.

Рядок развернулся первым. Наконечники стрел мягко шевельнулись вслед.

У огня сели напротив. Немного поодаль расположились парни, не выпускающие оружия из рук. Совсем молодые, не больше восемнадцати и очень похожи. Каждый при этом чем-то повторяет кряжистого мужика. Явно отец с сыновьями.

Мужик внимательно разглядывал воина, для намётанного взгляда немного напряжённого. Глаза незнакомца отсвечивали голубыми бликами от огня, как и у самого Рядка.

– Варяг, – не то спросил, не то констатировал мужик.

– Ну варяг. И что с того?

– Да ничего. Кому служишь?

– Служил у князя.

– Как здесь очутился?

– Раненым в плен попал каким-то хуторским. В этих лесах. Они меня вылечили, да и бросили одного. Я сидел, сидел, скучно стало, вот и пошёл бродить. Не знаю, куда и зашёл.

Мужик заинтересовался:

– А они, это кто? Объясни-ка.

– Староверы какие-то. Старик там был, главный. Седой как лунь. Его Белогостом кличут. С ним ещё люди.

– На лице мужика проявилось беспокойство. Быстрый взгляд на парней, и они, опустив луки, подтянулись поближе.

– Белогост, говоришь?

– Ну да.

– И что, отпустил он тебя.

– Отпустил или бросил, не понял. Только вечером на хуторе полно народу было. Меня в сарае закрыли, а утром проснулся, сарай открыт, а на хуторе никого. И всё вынесено, что можно было. Похоже, перебрался он в другое место.

– А тебя, значит, не тронул.

– Не тронул, как видишь.

– Видать, приглянулся ты ему чем-то.

– Видать, так.

– А хутор, Васильчиковский?

– Это я не ведаю. Нас туда чернец привёл, сказал, вороги здесь.

– А дальше что?

– Дальше… – Рядок помрачнел. – Перестреляли они моих товарищей, как куропаток. Я сам стрелу в руку получил. Чернец вроде сбежал, что с остальными не ведаю.

– И что ты туда ходил? Что тебе староверы сделали плохого?

– Ничего не сделали. Служивый я. Человек подневольный, приказано, надо выполнять.

– Довыполнялся.

– Главное, живой.