100 великих драм и трагедий истории - Николай Николаевич Непомнящий

Кузнецова к тому времени была не такая уж безупречная биография – исключался из техникума, дважды – из комсомола, уволен с УЗТМ за прогул, судим… Тем не менее в конце тридцатых годов его взяли на работу в НКВД на должность особо засекреченного спецагента с окладом содержания по ставке кадрового оперуполномоченного центрального аппарата. Не последнюю роль в этом назначении сыграло знание языков. Позже в ориентировке абвера на разыскиваемого Пауля Зиберта (оперативный псевдоним Кузнецова) отмечалось знание в совершенстве шести диалектов немецкого языка. Немцы несказанно удивились бы, узнав, что разведчик, кроме русского, хорошо владеет эсперанто, польским, коми и украинским языками.

В Свердловске Николай Кузнецов сочетал учебу в институте, курсы немецкого языка и работу на Уралмашзаводе. Возможно, это породило у биографов версию, что Николай (при крещении – Никанор) не мог быть парнем из уральской крестьянской семьи.

Советский партизан-разведчик Николай Кузнецов в форме немецкого офицера

Но даже после того, как гестаповцы заподозрили Пауля Зиберта в покушениях, они считали его своим соотечественником. Это навело некоторых исследователей на мысль о том, что после ареста настоящего Кузнецова подменили немцем по происхождению. Косвенно это подтверждается и тем, что после ареста в Свердловске в 1938 году будущий разведчик через несколько месяцев объявился в республике Коми. Там начал сотрудничество с «органами» (кстати, там, в Кудымкаре, Кузнецов женился на медсестре местной больницы, а уехав без нее в Свердловск, развод не оформил).

Правдивость этой версии проверить невозможно.

Летом 1942 года Кузнецова под именем Николая Грачева высадили с парашютом в отряд специального назначения «Победители» под командованием Дмитрия Медведева неподалеку от Ровно. Кузнецов начал работу именно в Ровно – столице рейхскомиссариата Украины – под именем Пауля Зиберта с документами сотрудника тайной немецкой полиции. Его главной задачей было уничтожение рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Но все попытки покушения сорвались. В первый раз рейхскомиссар не пришел на парад в честь дня рождения Гитлера.

Тогда Пауль Зиберт записался к Коху на прием – якобы для того, чтобы попросить разрешения жениться на девушке-фольксдойче. Но выполнить задание опять не смог. По одной версии, рейхскомиссара охраняли сотрудники и собака, по другой – Кох якобы выболтал секретные сведения, и надо было срочно передать их командованию.

Эрих Кох был задержан лишь в 1949 году английскими оккупационными войсками в Германии, передан советским властям. Те в свою очередь по непонятным причинам передали военного преступника полякам – «за преступления, совершенные на территории Польши». После десятилетнего следствия 9 мая 1959 года польский суд приговорил его к смертной казни, но заменил наказание на пожизненное заключение «по причине слабого здоровья осужденного». Ни СССР, ни Украина не потребовали депортации для суда за преступления, совершенные на их территории.

Впрочем, здоровье Коха не подвело. В камере с телевизором, получая журналы и лекарства с Запада, он прожил в польской тюрьме до 90 лет и умер в 1986 году.

В июне 1943 года оказалась неудачной и попытка убить имперского министра по делам оккупированных территорий Альфреда Розенберга. Кузнецов не смог подойти на расстояние выстрела.

В другой раз по ошибке Пауль Зиберт убил заместителя Коха по финансам Ганса Геля и его секретаря Винтера, приняв Геля за руководителя управления администрации рейхскомиссариата Пауля Даргеля. Но в сентябре он все-таки бросил в Даргеля противотанковую гранату и сам был ранен ее осколком. Но немец выжил, потеряв обе ноги, и был эвакуирован в Берлин.

Следующим заданием был захват и переправка в Москву генерал-майора Макса Ильгена, разработавшего план ликвидации партизанских соединений. Первая часть плана удалась – в ноябре 1943 года Ильгена поймали вместе с шофером Коха, но в Москву их вывезти не удалось. Отряд Медведева отошел далеко от города, и Кузнецов расстрелял Ильгена на одном из хуторов.

Однако были и вполне удачные акции – в ноябре 1943 года Николай Кузнецов убил главу юридического отдела рейхскомиссариата Украины оберфюрера СС Альфреда Функа.

В ходе терактов удавалось добывать и ценные разведданные. В феврале 1943 года, например, Кузнецов, устроив засаду, взял в плен майора Гаана – курьера рейхскомиссариата Украины. Он вез в своем портфеле секретную карту, на которой было указано место секретного бункера Гитлера «Вервольф» в восьми километрах от Винницы. Карта была срочно переправлена в Москву.

К началу 1944 года, когда немцы отступали, разведчик был уже в чине гауптмана. Ему и двум другим разведчикам – Ивану Белову и Яну Каминскому – приказали отступать вместе с оккупантами. У Каминского во Львове жила многочисленная родня, и в этом городе партизаны решили задержаться. Но не для того, чтобы отдыхать. Здесь Кузнецов убил шефа правительства дистрикта Галиция Отто Бауэра и начальника канцелярии правительства генерал-губернаторства Генриха Шнайдера. А затем сам нарвался на засаду.

Одну из версий того, что же произошло дальше, выдвинул в своей книге «Подвиг» бывший партизан отряда «Победители» и один из шоферов Кузнецова Николай Струтинский, который для выяснения обстоятельств смерти советского разведчика провел собственное расследование. 9 марта 1944 года Кузнецов и его товарищи, уже ясно слышавшие канонаду приближающегося фронта, остановились на отдых в селе Боратин на Львовщине, в доме крестьянина Степана Голубовича. Отдых трех советских агентов был, однако, прерван появлением в крестьянском доме нескольких бойцов Украинской повстанческой армии. Кузнецов заговорил с пришедшими на хорошем немецком языке, что в сочетании с немецкой военной формой Пауля Зиберта и его спутников убедило бойцов УПА в том, что трое задержанных ими людей – действительно военнослужащие немецкого вермахта. От них Николай Иванович узнал, что ему, Каминскому и Белову никакая опасность не угрожает: всех «бродячих немцев» украинские националисты обычно отпускают на все четыре стороны, отобрав у них оружие…

Казалось, угроза ареста для Кузнецова и его спутников миновала. Однако радость «гауптмана» была преждевременной. Позже в дом Голубовича зашел командир отряда УПА Черныгора. Едва взглянув на Кузнецова, Черныгора громко закричал: «Это – он! Он, Зиберт!» – и строго-настрого приказал не спускать с троих «немцев» глаз…

Николай Иванович мгновенно понял, что это провал. По Н.В. Струтинскому, тогда советский разведчик думал лишь об одном – как подороже продать свою жизнь. Зиберту удалось встать и схватить боевую гранату, которую он положил недалеко от себя. В наступившей жуткой тишине звучно прозвучал его голос: «Сгиньте, проклятые! Мы умираем не на коленях!». Через секунду раздался оглушительный взрыв… Затем раненые, но уцелевшие оуновцы увидели Кузнецова, лежавшего посреди хаты в смертельной агонии. Через несколько минут мужественное лицо разведчика застыло навсегда…

Еще одну версию случившегося высказал в 2005 году бывший боец отряда Черныгоры Петр