100 великих драм и трагедий истории - Николай Николаевич Непомнящий

Якимив. Ветеран УПА, так же как и Струтинский, утверждал, что в один из первых мартовских дней 1944 года он и другие бойцы-националисты из роты УПА, носившей романтическое название «Гуцулка», задержали в одном из домов села Боратин троих мужчин в немецкой униформе, старшим из которых был гитлеровский обер-лейтенант (уже капитан – по другим данным). И у П. Якимива, и у других бойцов отряда не возникло никаких сомнений в том, что они задержали именно военнослужащих немецкой армии. «Гуцулы» собирались отпустить задержанных, потребовав, однако, от них сдать все имевшееся оружие. Во время же разоружения случайно взорвалась граната, которую имел при себе обер-лейтенант (по мнению Якимива, взрыв боевой гранаты произошел случайно, вследствие небрежного обращения с нею офицера-гитлеровца). От осколков гранаты немецкий офицер погиб, получили серьезные ранения также и несколько бойцов «Гуцулки». И лишь впоследствии, утверждает Якимив, он узнал, какого «немецкого» офицера они задержали тогда…

Ввиду таких разночтений возникает новый и более важный вопрос: а действительно ли были трое мужчин в немецкой военной форме, задержанные «Гуцулкой» в селе Боратин 9 марта 1944 года, Николаем Кузнецовым и его двумя товарищами?

Засомневаться в этом факте заставляют несколько важных обстоятельств. Во-первых, достоверно известно из разных источников (в том числе и из свидетельств Струтинского и Якимива), что трое задержанных прекрасно говорили по-немецки. Но ведь известно и другое: из трех советских разведчиков хорошо говорил на немецком языке только сам Кузнецов, Ян Каминский же знал его плохо, а Иван Белов и вовсе не знал. Во-вторых, по уточненным данным (их предоставил после войны другой бывший боец «Гуцулки» Петр Куманец), националисты задержали тогда в боратинской хате не трех, а двух немцев. А группа Кузнецова состояла из трех человек, и к тому же маловероятно, чтобы кто-то из них (или Каминский, или Белов) отсутствовал в доме Голубовича во время ареста. И, наконец, в-третьих, из одного вполне надежного документа гитлеровских спецслужб известно, что отряд оуновцев задержал Пауля Зиберта и его соратников не 9 марта, а 2 марта, и не в селе Боратин Львовской области, а в лесу недалеко от населенного пункта Белгородка на Волыни. Все эти факты наводят на мысль о том, что в данном случае мы имеем дело с двумя разными событиями, произошедшими в разное время и в разных местах. Но если Кузнецов, Каминский и Белов были задержаны националистами на неделю раньше боратинского инцидента, то кто же был арестован отрядом Черныгоры 9 марта 1944 года?

Пусть нас отнюдь не смущает тот факт, что и в первом, и во втором случае фигурировал человек, одетый в форму немецкого обер-лейтенанта. История знает еще и не такие совпадения… На мой взгляд, тогда в Боратине Черныгора, Якимив, Куманец и другие действительно задержали несколько немецких военных, в руках одного из которых во время «разоружения» действительно случайно взорвалась граната. Однако если гитлеровская униформа служила маскировкой для каких-то других людей, просто прекрасно знавших немецкий язык, то даже и в этом случае практически не приходится сомневаться, что трое советских разведчиков были задержаны именно 2 марта в волынских лесах…

Сегодня в распоряжении историков имеется несколько документов, в которых достаточно конкретно говорится о судьбе Николая Кузнецова, Яна Каминского и Ивана Белова. Наиболее важный из них – телеграмма-отчет руководителя гитлеровских спецслужб Галиции оберштурмбаннфюрера Витиски, составленная на имя шефа гестапо генерала Генриха Мюллера. В этом отчете, который оберштурмбаннфюрер написал на основе сведений, полученных им от своих агентов в Украинской повстанческой армии, говорилось, что 2 марта 1944 года одним из отрядов УПА в волынских лесах в районе Белгородки были задержаны «три советско-русских агента». Витиска утверждал, что украинским националистам удалось идентифицировать личности всех трех арестованных и, в частности, личность «советско-русского шпиона» Пауля Зиберта, который имел при себе подробный письменный отчет о своей агентурной деятельности, написанный на имя советского генерала Ф. (речь шла о руководителе советской контрразведки генерале Федотове). Ссылаясь на другой источник (доклад поисковой группы немецкого генерала Прюнцмана, специально созданной для выяснения судьбы «гауптмана» Зиберта), Витиска писал, что задержанные советские агенты были расстреляны украинскими националистами.

Некоторые историки (Теодор Гладков) считают, что на самом деле Витиска пользовался не достоверными, а ложными сведениями о судьбе Кузнецова, Каминского и Белова. По Т. Гладкову, Кузнецов и его два товарища были на самом деле не расстреляны украинскими националистами, а погибли в неравном бою с ними. Если бы, развивает свою мысль Гладков, они действительно оказались в руках солдат УПА, то те берегли бы их как зеницу ока и впоследствии с большими военно-политическими выгодами для себя передали бы немцам.

Позиция российского историка вызывает ряд возражений у других исследователей. Самого боя между солдатами УПА и тремя агентами НКВД, скорее всего, вообще не было. По данным командира контрразведки партизанского отряда «Победители» А. Лукина, полученным из надежных источников, оуновцы, задержавшие Кузнецова, Каминского и Белова, были одеты в советскую военную форму, а это, вероятнее всего, позволило им арестовать их вообще без всякой борьбы. Очень возможно, что, приняв врагов за советских солдат, Пауль Зиберт совершил роковую ошибку, раскрыв им свои карты, что вместе с имевшимся у него письменным отчетом сразу же «потянуло» на смертный приговор для него и его двоих подчиненных. Конечно, трудно не согласиться с Т. Гладковым в том, что, имея у себя таких пленников, УПА приобретала неплохой козырь для своей весьма непростой игры с немцами. Вместе с тем следует учитывать, что в определении судьбы арестованных украинские националисты могли руководствоваться и совершенно иными соображениями. Ведь не кто иной, как именно Кузнецов-Зиберт, в свое время сильно насолил им, подбрасывая на местах своих покушений на нацистских администраторов «националистический» след. Это обычно были разные фальшивые документы, при помощи которых Кузнецов хотел сформировать у немецких спецслужб мнение, что покушения на фашистских руководителей организуются украинскими националистами (кстати, свою по сути провокационную деятельность Кузнецов описал в отчете достаточно подробно). Принимая кузнецовские фальшивки за чистую монету, нацисты казнили не одну тысячу членов и сторонников ОУН-УПА. Вполне естественно, что и Кузнецов, и два других разведчика в глазах националистов заслужили смерть и вызвали у них естественное желание собственноручно исполнить смертный приговор, не доверяя этого немцам.

Загадки можно продолжать. Вот почему желательно, чтобы спецслужбы обнародовали материалы, связанные с деятельностью и гибелью прославленных разведчиков; какой бы ни оказалась правда, она будет важнее и нужнее лжи.

(По материалам Т. Свистунова, 1917.ixbb.ru, А. Беляева, ural.kp.ru, В. Горака, к.и.н.)

Почему Рокоссовскому запретили брать Берлин

Уже будучи тяжело больным, Рокоссовский пожаловался режиссеру