Фортуна Флетчера - Джон Дрейк

Я не доверял ему ни на секунду, этому хитрому мерзавцу, но он подал мне идею.

— Вот, — сказал я, сунув заряженный пистолет в руку Перси. Я оттолкнул Баркера и другого человека и рывком открыл люк на нижнюю палубу. — Он думает, что убил вас! Скорее! Сюда, по нижней палубе и вверх через люк на квартердеке, ему за спину. Я буду его отвлекать, чтобы вы могли застать его врасплох. Пристрелите ублюдка, а потом убирайтесь с дороги. Убейте его, если сможете, но я в любом случае на него брошусь, как только вы выстрелите. Сможете?

— Да, — сказал он, но его глаза затуманились, и пистолет начал выскальзывать из руки. — Больно, — сказал он. — Зачем я должен идти в море, папа? Я не хочу… — и он откинулся назад, бормоча что-то себе под нос.

«Черт!» — подумал я, вложил саблю в ножны, взял пистолет и собрался с духом. Хотелось бы мне сказать, что мне надоело прятаться, и я хотел наконец встретиться с Уильямсом лицом к лицу. Но дело было не в этом. Бой между ним и мной мог закончиться только одним. Он значительно превосходил меня и как фехтовальщик, и как стрелок, и моя сила не спасла бы меня от этого. Нет, это должно было случиться сейчас, прежде чем он успеет перезарядить. Но каким путем? Я решил, что главная палуба будет быстрее, и выскочил, перемахнув через шпиль так быстро, как только мог.

К этому моменту «Бон Фам Иветт» уже была лагом к ветру и черпала бортом, так что трудно было устоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы атаковать батареи, как Легкая бригада. Я, пошатываясь, двинулся на корму, отталкиваясь от шлюпки, хватаясь за ее планширь, чтобы протащить себя вдоль нее и обогнуть корму. И вот он. Вот он! Синий сюртук, блестящие пуговицы, белое лицо, черные волосы, он присел на корточки с прибойником и картузом, застигнутый врасплох, и смотрел на меня, держа в руке пустой перевернутый пистолет. Застигнутый и так близко, что можно было дотронуться.

Его рот открылся, я поднял пистолет и нажал на спусковой крючок. Бах! Но что-то метнулось мне в глаза. Я моргнул, и выстрел ушел в сторону. Тук! Скользящий удар по лицу; слишком легкий, чтобы причинить вред, но он спас Уильямса. В тот миг, как я появился, он швырнул в меня бесполезный пистолет. Клянусь Георгом, как же он был быстр! Он уже вскакивал на ноги и наносил мне удар клинком. Я отпрянул, и лезвие вонзилось в борт шлюпки. Тогда я выхватил свою абордажную саблю и встал в стойку, а палуба качалась, как качели.

Лязг! Скрежет! Звон! Я отразил три удара и быстро отступил. Затем я его почти достал! Он поскользнулся, когда корабль качнуло, замахав руками, чтобы удержать равновесие, и на мгновение потерял защиту. Я бросился вперед, рубя изо всех сил. Но все было бесполезно. Он так ловко отводил удары, что даже не чувствовал их. Это было все равно что рубить стеклянную пирамиду. Мои удары просто соскальзывали с его защиты. Я навалился еще сильнее, а он смеялся надо мной.

Но это был не настоящий смех. Он был истеричным и безумным. Можно было бы подумать, что он напуган, если бы он не дрался так чертовски хорошо. Он вертел запястьем туда-сюда, встречая мою силу непревзойденным мастерством. Бог знает, как долго это продолжалось, но он не делал попыток контратаковать. Он просто давал мне вымотаться. Наконец, он перешел в атаку.

— Прощай, Флетчер! — сказал он и сделал выпад, как мастер фехтования.

И снова корабль спас меня. На ровной земле он бы пронзил меня насквозь, но мы оба пошатнулись, когда палуба ушла из-под ног. Он снова дико рассмеялся.

— Неужели я никогда не смогу сделать это как следует? — сказал он. — Ты заставил меня проделать самый утомительный танец, мой дорогой брат.

— Как вы меня назвали? — спросил я, изумленный даже в своем страхе и изнеможении.

— Брат, — ответил он, — ты мой незаконнорожденный сводный брат. Ты стоишь между мной и состоянием.

И он снова пошел в атаку. Я делал все возможное, но внезапно почувствовал, как моя сабля выкручивается из рук, оставляя меня открытым для удара. Его глаза расширились от радости, когда он готовился нанести смертельный удар… Затем за моей спиной раздался хлопок, его рука с мечом дернулась, и на его сюртуке над предплечьем появилось отверстие. Его лицо исказилось от боли, и он попытался перехватить саблю в левую руку. Правая рука не двигалась, и он пытался разжать ее пальцы с рукояти, когда острие моего клинка с хрустом вошло в его грудину и вышло на фут из спины. Я рывком выдернул клинок и отступил, пока он выл от боли и сползал на палубу. Но он тут же выпрямился и сел, неловко раскинув ноги и опираясь на палубу одной здоровой рукой.

— Нет! Нет! Нет! — говорил он и тянулся к своей сабле. Но я отшвырнул ее ногой, иначе он бы пополз за мной на коленях. Так что он проклинал и стонал в бессильной ярости, снова и снова пытаясь встать. И все это время он смотрел на меня с дьявольской ненавистью. Он был полон жизни больше, чем любой человек, которого я когда-либо встречал, и он боролся за жизнь с яростной силой воли. Но даже он не мог продержаться, когда его сердце качало кровь прямо через грудь, и меньше чем через минуту он был мертв. Он ушел быстро, но нелегко.

И вот он лежал у моих ног, его восково-желтое лицо болталось из стороны в сторону, пока качался корабль. Существо, которое искалечило мою жизнь и превратило меня в то, что я есть.

Я заметил, что рядом со мной стоит Персиваль-Клайв, пытаясь что-то сказать, но его лицо распухло, и слова его были болезненным бормотанием. Затем он показал мне дымящийся пистолет, и я понял. Он проснулся и хоть раз проявил инициативу.

— Спасибо, — сказал я.

Он снова что-то пробормотал и указал на паруса. Мы были еще далеко не спасены. «Бон Фам Иветт» ждала лишь сильного порыва ветра, чтобы лечь на борт. Предстояло много работы, если мы хотели спасти корабль.

34

Я смертельно устал, но об отдыхе не могло быть и речи.

— Мы должны