Фортуна Флетчера - Джон Дрейк

Койнвуд-холл и шесть тысяч четыреста пятьдесят акров Койнвуд-парка, со конюшнями, скотом и арендными владениями.

Керамическая мануфактура Койнвудов в графстве Стаффордшир и все доходы, от нее получаемые.

Прочие мои имения в Корнуолле, Суффолке и Ирландии. Мои дома и прочая собственность в Лондоне, Бристоле, Бате, Халле, Дублине и Эдинбурге.

Настоящим я назначаю своим душеприказчиком мистера Ричарда Люси, солиситора, что по адресу: Маркет-стрит, 39, Лонборо, и облекаю его полной властью управлять моими делами от имени моего сына Джейкоба до достижения им двадцатипятилетнего возраста.

Подписано сего дня, 20 ноября 1775 года.

Генри Койнвуд.

В присутствии свидетелей:

Р. Люси.

А. Дэй.

*** 

Койнвуд-холл,

20 ноября 1775 года

Мистеру Джейкобу Флетчеру.

Сын мой,

Если мои планы были исполнены, тебе сейчас должно быть двадцать пять лет, а я, должно быть, мертв.

Теперь ты один из богатейших людей в Англии, и пусть это пойдет тебе на пользу. По своему горькому опыту я знаю, что богатство не делает человека счастливым. Но оно делает его хозяином самому себе и дает ему право выбора. Что до этого выбора, я не стану давать тебе советов, ибо посмотри, в какие руины я все превратил. Все, что я когда-либо умел или хотел делать, — это зарабатывать деньги торговлей. Надеюсь, ты сможешь извлечь из моих денег какую-то пользу и простишь меня за то, что ты вырос сиротой.

Я не могу знать, какой ты человек и что ты знаешь обо мне. Я видел тебя лишь однажды, младенцем, и вечной моей скорбью будет то, что я не знал тебя, год за годом, пока ты рос. Но я должен был отослать тебя ради твоей же безопасности, ибо ты родился в настоящем семействе негодяев.

Что до них, у тебя есть два сводных брата, Александр и Виктор, — отборная парочка змей, в чье родство со мной мне не верится. Оба меня презирают. Один — потому что он офицер и считает себя джентльменом, а другой — потому что он гнусный извращенец и считает себя дамой! Молю Бога, чтобы я был рогоносцем и какой-нибудь злодей нагулял их мне.

Держись спиной к стене и кулаки наготове, когда встретишь их. Они избавятся от тебя, если смогут. Александр — уж точно.

Их мать — леди Сара Койнвуд. И она — доказательство того, что красота тоже не гарантирует счастья. Я женился поздно и, как старый дурак, купил себе самое прелестное создание, какое только смог найти. Много долгих лет я жалел, что женился на этой женщине, но какой мужчина смог бы устоять перед ней? Говорю это в свое оправдание. В юности она была так прекрасна, что мужчины замирали на месте, разинув рты, когда она проходила мимо. Даже женщины любили ее, и никто не мог отказать ей ни в чем, чего бы она ни захотела.

У ее семьи не было и трех полупенсов за душой, но они считали себя лучше меня, потому что я занимался торговлей, а они — служили на флоте. Она была молода, когда я женился на ней, хотя мне сказали, что ей шестнадцать. Но она была развита не по годам и скоро истощила меня, и стала искать удовольствий на стороне. И при этом она злобна. Не хуже своих сыновей, так что берегись и ее. Все трое — злая троица, но именно она подстрекает их и вознаграждает такими грязными способами, которые я не могу заставить себя изложить на бумаге.

Все это я терпел много лет, прежде чем встретил твою мать. Ее звали Мэри Флетчер, и более нежного создания не было на свете. И она стала моей дорогой спутницей. Так ты родился вне брака, и многие назовут тебя жестоким словом, которое прилагается к этому состоянию. Но я скажу тебе вот что. Ты был зачат и рожден в любви, и твои родители держали тебя на руках вместе и были едины в своей радости. Если бы Мэри выжила, я бы признал вас обоих и послал бы к черту весь мир. Но она не выжила.

Если тебе интересно, как я выглядел, ты найдешь мой портрет работы мистера Рейнольдса в библиотеке Койнвуд-холла. Прошу тебя взглянуть на него, ибо я заказал его только для тебя. Это хорошее сходство.

Твой отец,

Генри Койнвуд.

35

Теми, кто отправился арестовывать ЛЕДИ САРУ и ее сына, были: мистер Форстер, мировой судья, его констебль, его кучер, трое других и мистер Пенденнис, респектабельный торговец из Корнуолла. Этот отряд считал себя достаточным для выполнения задачи, но события показали, что и полк драгун не был бы чрезмерной силой.

(Из «Вестника Севера» от 31 июля 1793 г.)

*

К своему великому раздражению, Пенденнис с трудом убедил мистера Форстера, мирового судью, выдать ордер на арест Койнвудов. Форстер знал леди Сару, и Пенденнис распознал все симптомы очарования этого человека ею.

— Черт побери, сэр! — вскричал Пенденнис. — Разве вы не слышали, что сказал мистер Тейлор? Вы ему не верите? Мне не верите? Я и сам мировой судья, черт возьми!

— Не в Лонборо, сэр! — с доводящим до бешенства самодовольством ответил Форстер. Лонгфорд и его жена обедали в Койнвуд-холле. Он сам вел леди Сару к столу и был ею должным образом ослеплен. Было бы слишком много просить его в одночасье перечеркнуть свое уважение к ведущей семье города.

Но Пенденнис не отступал и долбил, как осадное орудие, пока наконец не переубедил Форстера.

— Должен признаться, мистер Пенденнис, — сказал наконец Форстер, — что ходят некоторые слухи среди простонародья, будто леди Сара не та, кем кажется. Разумеется, я не обращаю внимания…

— Поверьте им, сэр! — вскричал Пенденнис, ухватившись за это преимущество.

Форстер тяжело нахмурился и поднял взгляд от своего стола на Пенденниса и Тейлора. Он понизил голос.

— Я даже слышал, — сказал он, — что…

— Да? — спросил Пенденнис.

— Что мистер Виктор был… был… не совсем мужчиной.

— Ба! — сказал Тейлор. — Это все знают! Одного взгляда на него достаточно.

Форстер кашлянул, чтобы скрыть свое замешательство.

— И мы видели его в ту ночь, — настаивал Тейлор, — моя жена и я видели его. Кто может спутать этого раскрашенного франта?

Форстер вздохнул и потянулся за пером.

— Я вижу, что не могу вам отказать, джентльмены, — сказал он. —