Фортуна Флетчера - Джон Дрейк

— Затем, поскольку мне причитается жалованье, и поскольку я могу ожидать получения призовых денег в должное время…

— Конечно, конечно, — сказал он, вступая, чтобы избавить меня от любой неловкости. — Я был бы счастлив лично выдать вам аванс для покрытия ваших немедленных расходов. — Он облизнул губы, взвесил все за и против и выбрал щедрость.

— Ста фунтов будет достаточно?

— Вы очень щедры, сэр, но двадцати будет вполне достаточно, и вы легко сможете вернуть их из того, что мне причитается.

— О… — сказал он, — как пожелаете, конечно.

Он сдержал слово, и через час у меня были деньги и его свидетельство. Затем мне пришлось попрощаться с Сэмми и моими товарищами. Это оказалось гораздо, гораздо труднее, чем я ожидал, потому что я знал, что они ценили меня только за меня самого, а не в надежде на какую-то выгоду. Они доказывали это тысячу раз.

Сэмми сказал то же самое, что и капитан.

— Полагаю, теперь у тебя на берегу есть свои обязанности, о которых нужно заботиться, парень.

— Нет, — ответил я. — Я не хочу ничего из этого.

— Что? — раздраженно спросил Сэмми. — Ты все еще боишься неприятностей из-за Диксона?

— Нет, дело не в этом, — сказал я. — Не совсем. Хотя я не так уверен, как ты, что они не смогут меня повесить. Так что я не собираюсь давать им такой шанс. Но дело не в этом. Дело в том, что все, чего я когда-либо хотел, — это пробиться в торговле. Вы все знаете, что я могу это сделать…

— Так точно! — сказал Норрис. — У тебя было больше грога и табака, чем у пурсера!

И все рассмеялись.

— Я хочу пробиться сам, — сказал я, — и я могу это сделать. Мне не нужны чужие деньги. Я хочу свои. Так что я схожу на берег, меняю имя и начинаю собственное дело.

— И удачи тебе, приятель! — сказал Сэмми.

— Так точно! — сказали остальные.

Последней я попрощался с Кейт. Я еще раз попытался ее переубедить, но она отказалась, даже когда целовала меня. Если бы у меня был хоть какой-то ум, я бы схватил эту бедняжку и увез с собой, хотела она того или нет. Для флота ее не существовало, так что никто бы меня не остановил. Но я этого не сделал. И, клянусь Богом, разве я потом об этом не пожалел?

И это был конец моего пребывания на борту «Фиандры». Когда я перелезал через борт, мне казалось, что мое сердце разорвется. Но я все равно ушел. Молодые люди так поступают. Они думают, что будут жить вечно.

37

Славься, благородный Боллингтон,

Смелый Англии защитник!

Победитель на морях!

Да будет благословенна твоя Победа

Над чужеземной Тиранией,

Да падут Божьи Благословения на

Великого Боллингтона!

(Первый куплет песни на мотив «Боже, храни Короля», сочиненной и исполненной мальчиками из приюта для сирот Ладгейта на банкете лорд-мэра, устроенном в Мэншн-хаусе 17 августа 1793 года в честь сэра Гарри Боллингтона. Было еще двадцать три куплета.)

*

— Леди Маргарет! — воскликнула Пейшенс Боллингтон.

— Леди Пейшенс! — воскликнула Маргарет Персиваль-Клайв, и две леди бросились друг другу в объятия, как старые подруги.

Слуги кланялись и приседали, пока леди триумфально поднимались по мраморной лестнице и через палладианский портик, украшавший вход в лондонский дом сэра Реджинальда Персиваль-Клайва, сахарного миллионера.

Обе леди были на седьмом небе от восторга. Леди Пейшенс Боллингтон была в восторге, потому что час назад она видела, как ее мужа посвятили в рыцари, а затем сидела рядом с сэром Гарри, пока их открытую карету везли по городу матросы с «Фиандры» под оглушительные овации лондонской толпы. А леди Маргарет была в восторге, потому что она принимала у себя леди Пейшенс и сэра Гарри Боллингтона (героя дня), и все остальные светские хозяйки Лондона терзались от зависти.

Тем временем сам лев раздавал по гинее каждому из дюжины матросов с «Фиандры», которым доверили сопровождать его в Лондон и которые теперь отвечали за его карету. Эти деньги позволят им как следует напиться в честь праздника. Его друг, сэр Реджинальд Персиваль-Клайв, немедленно потребовал свой кошелек и добавил по гинее на человека из собственного кармана. При этом «просмоленные» прокричали троекратное «ура» и с диким бегом устремились к питейным заведениям, а карета опасно качалась позади.

Сэр Гарри был несколько ошеломлен. Он смотрел, как исчезает карета, с раскрасневшимся, глуповатым лицом.

— Славные парни! — с чувством сказал он.

— И флаг им в руки, говорю я! — согласился сэр Реджинальд и схватил сэра Гарри за руку, когда тот, пошатываясь, вошел в дом.

— Ставить паруса! — проревел сэр Гарри. — Приведите ее в движение, и она не будет так качаться! — И он громко рассмеялся собственной шутке.

Уже в тот день сэр Гарри встретился с королем, премьер-министром, Первым лордом Адмиралтейства и вереницей менее значительных сановников, а банкет лорд-мэра еще предстоял, позже днем. Он был пьян не только от портвейна, который ему предлагали, но и от почестей, которыми его осыпали.

Сэр Реджинальд снисходительно улыбнулся, провел сэра Гарри в гостиную и приказал подать чай, рассудив, что его друг на сегодня выпил достаточно вина. Сэр Гарри сел, голова его кружилась, а на лице была улыбка. Он толкнул сэра Реджинальда локтем, и они благодушно кивнули на знакомое зрелище своих жен, погруженных в глубокий разговор.

Леди Маргарет Персиваль-Клайв, сестра премьер-министра и Первого лорда, чьи познания в морских делах значительно превосходили познания простых морских офицеров, загибала пальцы, перечисляя пункты.

— Итак, дорогому сэру Гарри дадут «Таурус», который будет принят на службу и переименован в «Сандромедес», и на нем установят карронады вместо его латунных девятифунтовых пушек. Мистер Уэбб, помощник штурмана, будет произведен в лейтенанты. Старший лейтенант морской пехоты будет произведен в капитаны, и, что лучше всего… — она прервалась и посмотрела на джентльменов, — дорогой сэр Гарри! — воскликнула она. — Ну же, обратите внимание, ибо, если вы поторопитесь, вы можете стать первым с хорошей новостью. Вы должны немедленно ему написать!

— Кому? — спросил сэр Гарри.

— Бедному Сеймуру. Лейтенанту Сеймуру дадут «Фиандру» и произведут в капитаны. Он станет капитаном. По всем отзывам, его выздоровление идет хорошо,