Тигран Великий - Тигрис Рафаэль

решил расширить узел вклинившись вниз голенями. Ведь не секрет, что они кверху конусообразно расширялись, и если раньше мои руки были привязаны, и я не мог сползти вниз, то сейчас это было вполне осуществимо. Помогая себе руками, я начал вклиниваться в узел голенями. Верёвка сильно врезалась в кожу, но тяжесть тела продолжала давить на неё. Страшная боль от разодранной кожи только придала мне дополнительные силы. Надо было спешить – огонь уже дышал на меня жаром. Я опять подтянулся на кресте и почувствовал, что узел на стопах значительно ослабел. Превозмогая боль, я опять подался вниз, потом опять вверх и в тот момент, когда огонь был уже совсем близко, я к великому облегчению почувствовал, как ноги, вырвавшись из плена проклятой верёвки, свободно болтаются в воздухе. В следующий момент я спрыгнул с креста на землю.

Боги не оставили меня в беде! Хвала Богам! Ошибся старик Аспурак – жить мне долго-долго!

Я проснулся в густых зарослях от пронизывающих лучей утреннего солнца. Дождя как не бывало. Я выбрался из своего убежища. Одинокое дерево выгорело дотла вместе с крестом, и от обоих остались лишь жалкие головешки.

Ободранные в кровь руки и ноги представляли жуткое зрелище. Правая кисть болела, а на запястье зияла рана внушительных размеров. Я нашёл листы подорожника, разжевал их и приложил к месту ожога. Это было единственное, но надёжное средство, которое должно было спасти мою кисть. Время показало, что я тогда оказался прав. Впоследствии рана медленно зарубцевалась, и в виде грубого коричневого шрама по сей день напоминает о том страшном распятии.

Но надо было спешить. Теперь, когда Боги спасли мне жизнь, предстояло выяснить всё и наказать обидчиков.

Было очевидно, что кто-то велел легионерам выследить и распять меня. Причём сделал это человек, имевший власть над римлянами и одновременно хорошо знающий о моих намерениях. В противном случае, легионеры не дожидались бы меня в засаде с готовым крестом. Допустим, это был Крикс, но тогда откуда он узнал, что я буду его преследовать именно по этой дороге. О том, что я поеду в Тигранакерт знали только двое: Бальтазар и Петроний. Бальтазара я сразу исключил. Тогда оставался Петроний. Но в этом случае возникал естественный вопрос – зачем и с какой целью? Он мог бы с большим успехом сдать меня Криксу, когда я тяжелораненый находился в римском плену.

Я вспомнил, что легионеры ушли в сторону Тигранакерта. Сомнений не было – Крикс там. Эх, жаль, увели моего доброго мула! Ну, ничего я и без мула теперь быстро туда доберусь. После того, что случилось мне любые невзгоды уже нипочем.

Превозмогая голод, холод и жажду, я весь день провёл в пути, и только на подступах к Тигранакерту припал к роднику с водой да поел немного раннеспелых ягод.

Заходить в город я решил неприметно, ибо моя нагота могла бы насторожить любого встречного, будь то римлянин или местный житель.

Было уже достаточно темно, когда я приблизился к главным воротам города, скорее – к тому, что от них осталось. Римляне, не покладая рук, денно и нощно разрушали столицу Армении. Они снесли всё, что смогли, унесли и растаскали самое ценное, превратив город в груду безжизненных камней. Наверняка, библиотека с великолепными рукописями тоже была разграблена. Труды греческих и армянских авторов, исторические хроники – всё было стёрто с лица земли. Такова была стратегия Рима: уничтожить врага не только физически, но и духовно.

Я ходил по мёртвым улицам некогда оживлённого города и думал, как легко можно разрушить то, что строилось в течение многих лет. Гордость Мецна, его надежда была превращена в руины силой, не терпящей чужого могущества. Таков был Рим.

Уставший, полуголодный, озябший, с тяжёлым сердцем, я дошёл до руин театра. Выглянувшая луна озарила полукруглые ряды зрительских мест и актёрскую сцену. Вон ложе, где царь наслаждался спектаклями, а Сати призналась мне в любви. Вон сцена и изваяние орла, нависшее над нею.

Пригорюнившись от нахлынувших воспоминаний, я прилёг посреди рядов амфитеатра и тотчас заснул. Неизвестно, долго ли длился мой сон, но когда я открыл глаза, солнце уже пустило свои первые лучи поверх развалин. Я долго смотрел на Восток сонным взглядом. Вдруг до моего слуха донеслись приглушенные голоса. Я затаился и начал вслушиваться. Без сомнения, на территории театра был ещё кто-то. Вскоре показался свет факела за сценой и откуда-то из-под земли появились легионеры, вытаскивающие тяжёлый сундук. Оказалось, что в стене была потайная дверь, о существовании которой я раньше не догадывался.

Крикс – мелькнуло у меня в голове, и тут я разглядел своего мула, украденного римлянами накануне. Несмотря на скудный утренний свет, я узнал это доброе животное, которое сиротливо стояло среди римских коней. Стало быть, те, кто распял меня, совсем рядом.

Когда легионеры опускали сундук, до моего слуха донёсся хорошо знакомый звон монет. Сомнений не было римляне во главе с Криксом нашли тайник с золотом царя Тиграна – на сей раз, под театральной сценой.

Загрузив мула, легионеры опять исчезли за потайной дверью, вероятно, за новой ношей. Но как могли римляне узнать про этот тайник и, что самое главное – открыть потайную дверь. Ведь подобные секреты знал либо сам царь, либо сановники из ближайшего окружении. Кстати, лично я об этом даже не догадывался.

Стоп! Я же был тут и сидел в царском ложе, смотрел театральное представление!

Я медленно поднял голову, и взгляд мой остановился на изваянии орла. Что-то необычное было в то раннее утро в этой неодушевлённой птице.

«Орёл должен смотреть на Запад. Тогда и цари будут спать спокойно» – вспомнил я загадочные слова Мецна, произнесённые тогда с лукавой улыбкой.

– Орёл должен смотреть на Запад! Орёл должен смотреть на Запад! – лихорадочно повторял я раз за разом.

Мои глаза вцепились в орлиный профиль. О, Боги Олимпа, – орёл смотрел в сторону восходящего солнца! Да, да именно на Восток!

Так вот оно что! Стало быть, вот где ключ этого тайника!

Сердце моё заколотилось в бешеном ритме. Передо мной в нескольких шагах находился мой злейший враг, за которым я охотился много лет. Он не только хладнокровный злодей и убийца, но и наглый вор, покусившийся на чужое добро. Он и его приспешники, которые ещё вчера преспокойно распяли меня, теперь, не удосужившись даже выставить охрану, полезли в царскую кладовую и копошатся там, подобно мышам в сельском амбаре. Ну что же, мне остаётся только одно – захлопнуть мышеловку.

Времени у меня было