Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

Behavior, 1980, 8, pp. 429–434; LeDoux J.E., Sakaguchi A., Reis D. J. Subcortical efferent projections of the medial geniculate nucleus mediate emotional responses conditioned to acoustic stimuli. Journal of Neuroscience, 1984, 4, pp. 683–698.

119

Blanchard D. C., Blanchard R. J. Innate and conditioned reactions to threat in rats with amygdaloid lesions. Journal of Comparative Physiology and Psychology, 1972, 81, pp. 281–290.

120

Kapp B. S., Pascoe J. P., Bixler M. A. The amygdala: A neuroanatomical systems approach to its contributions to aversive conditioning. In Butters N., Squire L. R. (Eds.) Neuropsychology of Memory. New York, Guilford, 1984; Iwata J., Chida K., LeDoux J.E. Cardiovascular responses elicited by stimulation of neurons in the central amygdaloid complex in awake but not anesthetized rats resemble conditioned emotional responses. Brain Research, 1987, 36, pp. 192–306.

121

LeDoux J.E. Emotion and the amygdala. In Aggleton J. P. (Ed.) The amygdala: Neurobiological aspects of emotion, memory, and mental dysfunction. New York, Wiley-Liss, 1992, pp. 339–351.

122

Недавнее исследование трех родственных явлений: латентного торможения, предимпульсного торможения испуга и негативной фиксации установки – подтверждает обоснованность этой точки зрения. При латентном торможении (ЛТ) сложно понять, что «А» означает «Б», если раньше «А» означало «В» (при том что «В» чаще всего ничего не означает) [см. Lubow R. E. Latent inhibition and conditioned attention theory. Cambridge, Cambridge University Press, 1989 – обзор литературы; Gray J. A., McNaughton N. The neuropsychology of anxiety: Reprise. Nebraska Symposium on Motivation, 1996, 43, pp. 61–134; Gray J. A., Feldon J., Rawlins J.N. P., Hemsley D. R., Smith A. D. The neuropsychology of schizophrenia. Behavioral and Brain Sciences, 1991, 14, pp. 1–84 – анализ с точки зрения неформальной нейропсихологии]. Если лабораторную крысу подвергать многократному воздействию прерывистых световых сигналов, сопровождаемых ударом тока, она начнет бояться света. Он становится для нее условно-рефлекторным раздражителем, сигнализирующем об ударе током, и поэтому вызывает страх. Однако если эта крыса ранее неоднократно подвергалась воздействию таких же световых сигналов, за которыми ничего не следовало, ей потребуется значительно больше времени, чтобы сформировать новую связь: свет – удар током. Латентное торможение объясняет трудности при усвоении новой значимости из-за уже имеющихся знаний (альтернативу обеспечивает связанный с этим эффект блокировки Камина [Jones S. H., Gray J. A., Hemsley D. R. The Kamin blocking effect, incidental learning, and schizotypy: A reanalysis. Personality and Individual Differences, 1992, 13, pp. 57–60]. Способность к ЛТ характерна для различных видов животных, а также для человека; этот процесс может быть выявлен с помощью ряда экспериментальных парадигм (с использованием различных по значимости безусловных стимулов). У пациентов с острой первичной шизофренией (и ее близкой «родственницей» шизотипией), которые не в состоянии справляться с ежедневными переживаниями, латентное торможение снижено, как и у людей, принимающих амфетамины или другие дофаминергические агонисты (вызывающие стимуляцию исследовательского поведения [Wise R. A., Bozarth M. A. A psychomotor stimulant theory of addiction. Psychological Review, 1987, 94, pp. 469–492]. Психотропные препараты, которые приглушают безусловную значимость вещей, нормализуют сниженное ЛТ.

Предимпульсное торможение испуга происходит, когда сила реакции на мощный неожиданный стимул, например громкий шум, ослабевает благодаря «намеку» на этот стимул, то есть появлению похожего, но менее интенсивного раздражителя (шума) на 30–500 мс ранее. Присутствие намека, по-видимому, снижает относительную непредсказуемость более интенсивных последующих стимулов (уменьшает влияние новизны), по крайней мере среди нормальных людей. Его также можно рассматривать как аналог поэтапного воздействия (процедуры, с помощью которой психотерапевты помогают пациентам справляться со страхами). У людей, страдающих шизофренией или связанными с ней когнитивными нарушениями [Swerdlow N. R., Filion D., Geyer M. A., Braff D. L. Normal personality correlates of sensorimotor, cognitive, and visuospatial gating. Biological Psychiatry, 1995, 37, pp. 286–299], преимпульсное торможение снижено. Возможно, это указывает на то, что они не могут успешно предсказывать, опираясь на прошлый опыт, и регулировать эмоциональные/психофизиологические реакции на раздражители, которые по своей природе требуют ответных действий (то есть на безусловные стимулы).

При исследовании парадигмы негативной фиксации установки испытуемые учились реагировать на раздражитель, который возникает в том же месте, в котором недавно (< 350 мс) появился незначимый или отвлекающий сигнал. Психически здоровые люди быстрее, чем шизофреники или шизотипики, определяют, что некий стимул не имеет значимости. Следовательно, реакция последних на первичное воздействие чего-то негативного длится дольше [Swerdlow N. R., Filion D., Geyer M. A., Braff D. L. Normal personality correlates of sensorimotor, cognitive, and visuospatial gating. Biological Psychiatry, 1995, 37, pp. 286–299]. Парадигма негативной фиксации установки, как и другие, показывает, что человеку необходимо уметь определять незначительность (основную характеристику второстепенного условного раздражителя) и что этот навык может быть вновь утрачен (иногда с катастрофическими последствиями). Таким образом, речь идет об изначальной значимости условного раздражителя и о том, как его статус может быть изменен или устранен в процессе исследования.

Опытное изучение латентного торможения (и связанных с ними процедур) очень познавательно и исключительно важно. Такие эксперименты доказывают, что мы не принимаем во внимание незначительность большинства контекстно-зависимых вещей. Однако ее нужно учитывать, особенно при дальнейшем исследовании, когда меняются обстоятельства, в которых возникает непредвиденное побуждение. Любопытство или надежда при первоначальном столкновении с уже знакомой вещью, по-видимому, появляются благодаря расторможенной амигдалической дофаминергической активации в прилежащем ядре [Gray J. A., Feldon J., Rawlins J.N. P., Hemsley D. R., Smith A. D. The neuropsychology of schizophrenia. Behavioral and Brain Sciences, 1991, 14, pp. 1–84] того же самого центра, который активируется большинством, если не всеми «положительно стимулирующими» наркотиками [Wise R. A., Bozarth M. A. A psychomotor stimulant theory of addiction. Psychological Review, 1987, 94, pp. 469–492]. Сопутствующий этому страх получил меньше внимания исследователей (хотя роль миндалевидного тела в проявлении страха, вызванного новизной, хорошо известна, как описано ранее). Именно угроза и обещание, изначально вызывающие страх и надежду (формирующие основную значимость), обычно находятся за «дверьми восприятия», упомянутыми в стихотворении Уильяма Блейка [Хаксли О. Двери восприятия. Рай и ад. М.: АСТ, 2016], и придают внутренний (а иногда и всеобъемлющий) смысл самому́ существованию: «Если бы двери восприятия были чисты, человеку все казалось бы таким, как есть – бесконечным.

Ибо человек замыкается в себе, пока ему не удается все разглядеть сквозь узкие щели своей пещеры» [Блейк У. Бракосочетание Рая и Ада. М.: Эксмо, 2006].

Необычные особенности физиологии или явления окружающей среды, которые «открывают» эти двери, позволяют нам проникнуть в изначальную природу вещей. Если такое проникновение происходит само по себе (как, например, при шизофрении), оно обладает достаточной силой, чтобы вызвать страх или даже стать губительным. Изначально любой объект имеет огромную значимость и вызывает ужас (настолько сильный, насколько можно себе представить). Привычные обстоятельства и имеющиеся знания защищают нас от этой значимости и ограничивают доступ к смыслу как таковому.