Антистрах. От тревоги к действию: твои инструменты для новой реальности - Василий Шуров

– Сердце, – сказал Олег, для наглядности приложив руку к груди. Потом отодвинул бабу Шуру в сторону и стал вертеть ключом в замке. – Отец умер, вы же знаете, это ее сильно подкосило.

– Да не может быть… Как – сердце? Она не жаловалась на сердце-то…

– Это не ко мне вопросы, к медикам. Если хотите, можете ее навестить. Хотя мать забрали в шестьдесят девятую больницу…

– Что ж так далеко? Это же другой конец города. Надо было договориться…

– Баб Шур, куда отвезли, туда отвезли. Все, спокойной ночи. У меня еще куча дел.

И Олег хлопнул дверью перед носом у ошарашенной новостями Шурки.

Навещать Лизку в шестьдесят девятую больницу она, конечно, не поедет. Не с ее слабыми ногами. Но, может быть, передать с Олегом что-нибудь? А что именно?

Чувство щемящего беспокойства не отпускало Шуру. Наоборот, усиливалось. Что-то в словах Олега было не так. Или не в словах, а в тоне… Что-то уж слишком он был спокоен.

Только на следующий вечер Шура догадалась снова заглянуть в соседские окна.

Силуэт Лизы опять был различим за полупрозрачной шторой. Соседка сидела, не шевелясь и как будто слегка наклонив голову. Может быть, читает?

Баба Шура позвонила в дверь.

– Кто? – не открывая крикнул Олег.

– Мать выписали? Я видела в окно! Пусти поговорить! – атаковала баба Шура.

– Не выписали. Гости у меня. Уходите!

Шура вернулась домой, нашла в тумбочке старый телефонный справочник и номер телефона больницы. Набрала, назвала фамилию и имя пациентки.

– Нет, извините, таких у нас нет. Может, в другой больнице? – ответила вежливая девушка на том конце провода.

Шура еще раз позвонила на мобильный Лизы. Тишина.

Взяла топор, тот самый, вид которого однажды успокоил Афанасия, и снова пошла ломиться в дверь.

– Олег! Олег, пусти! Олег, что с матерью? Что с Лизой? Я полицию вызову!

Щелкнул замок, дверь открылась.

– Я сам сейчас полицию вызову, если вы не уйметесь, баб Шур. Ну что вы орете?!

– Я звонила в больницу! Нет там Лизки! И не поступала! – Баба Шура угрожающе приподняла топор, показывая свою решимость. Но Олег, казалось, не замечал оружия у нее в руках.

– Да дома мать, дома. Но я же сказал вам, ей плохо. Она никого не хочет видеть.

– Докажи!

– Она спит!

– Докажи! – И Шура из последних сил еще немного приподняла топор вверх, обозначая серьезность своих угроз.

Олег провел ее к родительской спальне, приоткрыл дверь.

Из коридора на постель упал тонкий луч света. На Шуру навалился запах корвалола и еще каких-то лекарств. Она разглядела на подушке голову Лизы с разметанными волосами.

– Ладно… Я пойду. Пусть позвонит мне, как поправится…

* * *

Закрыв за бабой Шурой дверь, Олег снова включил свет в родительской спальне и вернулся к прерванному занятию – развернул мать из одеяла, переложил на пол, на расстеленную пленку, достал мешок с солью и начал бережно втирать ее в пергаментную кожу. Трупное окоченение уже закончилось, тело матери снова стало гибким. Значит, пришла пора приступить к более активным действиям.

Олег перерыл вдоль и поперек весь интернет, чтобы найти способ, как, не прибегая к специальным препаратам, интерес к которым мог его выдать, довести тело матери до мумификации.

Нужно было соблюдать несколько условий: с одной стороны, максимально сохранять в квартире тепло, с другой – хорошо проветривать. Обтирания солью так же должны были помочь консервации и устранению неприятного запаха. Пока что он маскировал его лекарственными «ароматами», но и соль уже, кажется, неплохо работала.

Если бы не эта навязчивая соседка! Нужно будет лучше продумать легенду, почему мать с ней больше не хочет общаться.

«А может быть, просто сказать, что я отправил ее в санаторий? А что, хорошая мысль…» – решил Олег и распахнул окно, чтобы свежий воздух развеял последние тревоги.

– Ну все, мамочка! – Олег закончил необходимые процедуры. – Сейчас верну тебя в постель. Я вижу, что ты довольна мной. Во всяком случае, никаких других знаков не было, так ведь?

Укутав труп одеялом, он присел рядом и взял в свою руку холодную восковую кисть матери.

– Я же говорил тебе, что папу нужно спасать? Ты не послушала. Зря. Но я спас тебя! Теперь никто не сможет выпотрошить твое тело, отнять у тебя печень или почку… Или поставить неправильный диагноз и отравить лекарствами. Ртуть и соль – отлично сохранят твои органы и даже кожу.

Олег заботливо поправил маме подушку и потянулся к выключателю, чтобы погасить свет, но не успел – в коридоре раздался грохот, дверь слетела с петель, и в комнату ворвались вооруженные омоновцы.

Баба Шура поняла, что случилось с Лизой, когда Олег все же решился показать ей «спящую» мать. Он не додумался сменить домашнее платье Лизы на пижаму, и яркая ткань, неуместная на болеющей женщине в постели, сразу бросилась в глаза.

Казалось бы, мелочь, ее можно было бы объяснить миллионами причин, но баба Шура сразу поняла, что Лиза не спит, Лиза мертва.

Вернувшись домой, она позвонила в полицию и сообщила, что произошло убийство.

Позже, на суде, выяснилось, что Олег отравил мать ртутью. Отбывать наказание за содеянное он отправился не в тюрьму, а в психиатрическую лечебницу.

Там, узнав, что тело матери все-таки предали земле, он попытался совершить самоубийство, но ему помешали.

Однажды баба Шура решилась навестить его.

К ней вывели мужчину, лишь смутно напоминавшего Олега. Его череп был полностью выбрит, не осталось следа от животика. Он был не просто худой – кожа буквально обтягивала кости. Злая медсестра насмешливо прокомментировала, что Олег почти ничего не ест, бредит идеей законсервировать себя заживо. Баба Шура не нашлась, что ему сказать. Она несколько минут разглядывала это подобие человека, а затем ушла.

«Только с виду живой. Внутри-то весь уже высох… – думала она по дороге домой. – Это как с отцом его, Афанасием. Тот тоже ходил, говорил, пил даже, а внутри – чернота, пустота. Она-то и сожрала всю эту семью. Всех их выпила без остатка…»

Глава 3

Семейные ценности

– Где правит любовь, там нет желания властвовать, и где господство власти, там нет любви.

Карл Густав Юнг

Все всегда начинается с семьи. Все, что происходит с вами сейчас, если вам сложно, тревожно или страшно, является отражением того, что происходило в вашей семье. Именно в семье формируются ваши ценности, закладываются основы поведения, возникает самоидентификация, понимание целей и