Антистрах. От тревоги к действию: твои инструменты для новой реальности - Василий Шуров

Так и вышло. Протрезвевший муж вернулся с цветами и подарками. Воцарились мир и гармония. Но только до следующей пятницы. В пятницу все повторилось вновь. А потом – еще через неделю.

Баба Шура быстро прекратила свои попытки объяснить девушке, что такая жизнь не идеал семьи. Лиза отказывалась делать что-либо «во вред» мужу или просто «поперек». Жила, терпела и растила сына, который всей душой любил папу и восхищался им. Иногда побои прекращались, периоды затишья бывали сравнительно длинными, но потом все начиналось снова.

«Чего-то я в этой жизни не понимаю… – ворчала Шура, в очередной раз помогая Лизе обрабатывать синяки. – Я в твою жизнь лезть не хочу и не буду. Но если ты решишься уйти от него, моя дверь всегда для тебя открыта!»

Теперь, когда Афанасий, наконец, помер, Шура была не на шутку обеспокоена. В самый раз радоваться – тирана и алкоголика забрали черти. Но Шурка чувствовала – даже будучи мертвецом, сосед не оставит Лизку и Олега.

Как он будет их мучить теперь, после смерти? Это другой вопрос. Но то, что страдания вряд ли прекратятся после того, как тело Афанасия положат в гроб, – тут к гадалке не ходи.

* * *

Для организации похорон Лиза наняла какого-то агента и занялась оформлением необходимых бумаг. С сыном она не общалась, а утром, отправляясь по своим делам, заперла его в квартире и забрала его связку ключей. Олег не ожидал такой подлости и обнаружил, что он в бетонной клетке, слишком поздно.

Похоже, докторишки все-таки задурили матери голову.

Тогда Олег начал под разными предлогами названивать в больницу – представлялся то полицией, то санэпидемстанцией, то «Интерполом». Он хотел напугать эскулапов, чтобы они все-таки оставили отца в живых, но на том конце трубки, кажется, раскусили его хитрый план.

Тогда Олег набрал номер полиции и сообщил, что в здании больницы бомба.

Пока Олег делал эти обзвоны, он пил – на антресолях обнаружилась отцовская заначка с водкой.

К вечеру, когда из коридора послышался звук отпираемого замка, был Олег пьян в хлам, в нем кипела ненависть и готовность придушить мать, которая предала память любимого человека и не дала сыну спасти тело Афанасия из лап изуверов. Но напасть не успел – вместе с Лизой в прокуренную квартиру вошли полицейские, которые вычислили телефонного террориста и приехали разбираться.

Похороны отца Олег пропустил – его почти сутки продержали в отделении, пока выясняли все подробности. За это время матери выдали тело, и она успела закопать его в землю со всеми полагающимися ритуалами.

Протрезвев и получив штраф в размере шестисот тысяч рублей за телефонный терроризм, Олег стал молчаливым и хмурым. Он больше не заводил речь об отце, ни в чем не упрекал мать.

Казалось, жизнь потекла своим чередом. Но баба Шура, по вечерам глядя в глазок своей двери на темную и непривычно тихую лестничную клетку, снова томилась тревожным ожиданием беды.

«Что-то будет… что-то будет…» – вертелась в ее голове навязчивая мысль. А потом Лиза начала жаловаться на плохое самочувствие.

* * *

– Ничего особенного – слабость да тошнота. Пройдет… – сетовала Лиза соседке. – Это от нервов, должно быть. Все-таки мужа похоронила.

– Ты бы к врачу сходила, – ворчала баба Шура. – Поди, не убудет от тебя, если терапевт посмотрит.

– Да что он мне скажет? Больше спите, меньше работайте? Пейте магний? Это я и без терапевта знаю, баб Шур, – отмахивалась Лиза.

Однажды вечером Лиза вертелась в постели и никак не могла заснуть. Ее бил озноб, голова раскалывалась, таблетки не помогали. Во рту появился какой-то отвратительный привкус, похожий на металлический. После резкого приступа диареи болели внутренности.

Она уже готова была все-таки записаться наутро к доктору или даже вызвать скорую. Но тут, в ночной темноте, она услышала шумное дыхание и тяжелые шаги у кровати.

Не было никаких сомнений: так дышал и ходил только один человек – ее покойный муж.

– Афанасий? – произнесла она слабым голосом.

Из темноты возникла огромная тень, уплотнилась, обрела черты покойника и тяжело села рядом с ней.

Муж посмотрел на Лизу холодно. Положил огромную ладонь поверх одеяла, и она почувствовала, как в ее тело впиваются тонкие ледяные иглы.

– Я за тобой, Лизка. Пора.

* * *

Шура была не на шутку взволнована тем, что не видела Лизу уже неделю.

Олег уходил на работу и возвращался, хлопал дверью, а вот его мать…

Как-то раз Шура постучалась к соседке, пока Олега не было дома. Но ей никто не ответил. Снова пришла уже вечером, когда Лизкин сын вернулся. Тот даже на порог не пустил.

– Болеет она, никого видеть не хочет, – сказал он, нахмурив брови, в темную щель приоткрытой двери.

– Меня – хочет! Дай зайду. Может, помогу чем, – баба Шура попыталась всунуть между дверью и косяком свой ботинок, но Олег оказался проворнее.

– У нас все есть! – крикнул он, уже запершись. И добавил: – Собой займитесь, баб Шур! Хватит к нам уже шастать!

Шурка накинула на плечи пальто и вышла на улицу. Чуть отошла от дома, чтобы было лучше видно окна Лизиной квартиры. Там горел свет. В спальне спиной к окну как будто сидела сама Лиза. Рядом с ней мелькнул силуэт Олега.

Вроде всё в порядке. Что ж, человек не имеет права заболеть? Имеет. Что ж, не может захотеть побыть в одиночестве? Может. Вот только раньше Лиза так никогда не делала.

На душе у бабы Шуры было неспокойно. Ей не нравился Олег, который в один миг вдруг стал слишком уж походить на отца лицом, ей не нравилась странная хворь Лизы, страдая от которой, она отказывалась вызывать врача.

На следующий день баба Шура попыталась действовать более активно – как только Олег ушел из дома, звонила и в дверь, и на телефон, кричала Лизке всякое в замочную скважину. Но ей снова никто не ответил. Из-за соседской двери за весь день не раздалось ни звука – ни усталых шагов, ни вздоха, ни шума воды, ни кашля, ни стона хворающего человека.

Вечером Шура уже поджидала Олега в подъезде, намереваясь вместе с ним ворваться в квартиру.

– Что с матерью?! – Она вперилась взглядом в Олега, когда тот поднялся на лестничную клетку.

– В больнице, – не моргнув глазом ответил он и полез за ключами, чтобы отпереть.

– Врешь! Я весь день дома! Не приезжала к ней скорая! – Баба Шура встала у соседа на пути.

– Ночью. Ночью приезжала. И забрала.

– Как так? – Баба Шура оторопела. Ночью она, конечно, не следила.