Я все исправлю. Тонкое искусство примирения - Харриет Лернер

– Я не могу подобрать слов, чтобы выразить, как раскаиваюсь, что оставила тебя наедине с происшедшим, – сказала Летти. – Я хотела бы повернуть время вспять и все изменить. Могу ли я что-то сделать?

– Не можешь, – отрезала Ким, но потом, смягчившись, добавила: – Но, по крайней мере, у меня теперь снова есть мать.

Глава десятая

«Нужно простить» и другая ложь, которая портит нам жизнь

Мы с коллегой обсуждали книгу афроамериканской поэтессы Клодии Рэнкин «Гражданин», посвященную теме расизма в белой Америке. Вот как она описывает общение с белым психотерапевтом.

Новый психотерапевт специализируется по душевным травмам. Записаться к ней можно только по телефону. В ее доме есть боковая калитка, которая ведет ко входу для пациентов. Проходишь по дорожке, окруженной высокими травами и розмарином, к калитке. Калитка заперта. Дверной звонок – маленький диск. Решительно нажимаешь. Когда дверь, наконец, открывается, видишь женщину, которая начинает орать во все горло: «Убирайся из моего дома! Что ты делаешь в моем дворе?»

Кажется, что дар речи обрел раненый доберман-пинчер или немецкая овчарка. И хотя ты отступаешь на пару шагов, но все же объясняешь, что тебе назначено. «Назначено?!» – осекается женщина. Умолкает. Все умолкает. «О да, – говорит она сквозь зубы. – О да, верно. Извините».

Извините… Мне так жаль, так жаль.

Это очень тяжелое чтение. Слова «извините, мне так жаль» до абсурдности неадекватны, даже если сказаны искренне. Психотерапевт не может ничего исправить. Доверие, которое должно было стать основой отношений с пациентом, безвозвратно утрачено.

– Думаю, автору было трудно простить психотерапевта, – сказал мой коллега.

Наш разговор с темы расизма плавно перешел на тему прощения.

– А почему она должна прощать? – удивилась я.

– Ей нужно простить, – объяснил коллега, – потому что без прощения нет мира и исцеления. – Он помолчал, потом добавил: – Мне кажется, самая тяжелая часть моей работы – учить клиентов прощению. Им нужно научиться не забывать, но прощать, даже если они решают никогда больше не встречаться с обидчиком.

Мой коллега и дальше продолжал превозносить дар прощения как величайшую добродетель, высшую форму любви, жизненно необходимую для ментального и физического благополучия. Он сказал то, что я в тот же день прочитала в Facebook: «Простить – значит освободить узника из тюрьмы и обнаружить, что этот узник – ты сам». Только прощение, по его словам, может освободить страдающего человека от привязки к собственному гневу и ненависти.

Подобные идеи продиктованы лучшими намерениями, но они таят в себе серьезный вред. И я с ними не согласна. Я не считаю, что прощение – это единственный путь к жизни, не окрашенной горечью и ненавистью. Я не считаю тех, кто не может простить обидчика, не принесшего искренних извинений, менее духовно развитыми людьми с эмоциональными и физическими проблемами. И той же точки зрения придерживается психолог Дженис Абрамс Спринг. Ее книги – превосходный контраргумент традиционным культурным представлениям и клише касательно добродетельности и необходимости прощения. Спринг пишет, что прощение – это бесценный дар. Стремление к преждевременному и поверхностному миру может дорого обойтись.

Однако мне известно, что идеи моего коллеги весьма распространены среди экспертов по прощению, религиозных лидеров, а также в массовой культуре. Но в литературе нет единого мнения о том, что такое прощение. Мои исследования этой проблемы показывают, что единого определения не существует. Более того, многие пути к исцелению не требуют прощения. Давайте же сначала договоримся о терминах – или хотя бы попытаемся.

Что такое прощение?

Многие приходят к психотерапевту в поисках облегчения боли, связанной с давним или недавним прошлым. Человек, который причинил эту боль, не заслужил прощения ни простыми словами «я был неправ, извини», ни долгим процессом, подобным тому, через который прошли Летти и Ким.

Фраза типа «я хочу простить своего отца» может показаться очень простой, но для каждого человека она имеет свой смысл. Поэтому я всегда задаю множество вопросов, чтобы понять смысл этого слова для конкретного человека, обратившегося ко мне за помощью. Когда разговор продолжается достаточно долго и когда я слушаю клиента достаточно внимательно, то часто узнаю, что многие люди говорят вовсе не о прощении, хотя пользуются именно этим словом.

Они говорят о желании избавиться от гнева, горечи, обиды и боли. Им хочется чувствовать себя «хорошими людьми», а не злобными, мстительными типами, которые только и мечтают, чтобы лучший друг, обманувший их доверие или распустивший сплетни за их спиной, пострадал от какого-нибудь ужасного несчастья. В таких случаях фраза «я хочу простить» переводится как «я хочу оставить это в прошлом и обрести душевный покой».

Другие стремятся простить нераскаявшихся обидчиков в самом высоком духовном смысле слова. Прощение является ключевой частью их религиозных убеждений или основой взглядов на мир. Но многие просто хотят избавиться от груза гнева и обиды. Их состояние гораздо лучше описывают слова «облегчение», «отстраненность», «движение дальше» или «желание отпустить».

Тяжкий груз: дзен-притча об умении отпустить

Вот классическая история дзен, которая существует во множестве вариантов. Это один из моих любимых.

Два странствующих монаха пришли в город и увидели, как молодая женщина не может выйти из своего паланкина. Из-за дождя образовались глубокие лужи, и она не могла выйти, не испачкав своего шелкового одеяния. Она сидела в паланкине и страшно злилась на своих носильщиков. А им некуда было положить ее вещи, поэтому они не могли помочь ей преодолеть лужи.

Молодой монах посмотрел на женщину, ничего не сказал и пошел дальше. Старый монах быстро подхватил женщину, перенес ее через лужи и поставил на другой стороне улицы. Женщина не поблагодарила монаха, а просто отмахнулась и ушла.

Монахи продолжили путь, и молодой всю дорогу дулся и злился. Через несколько часов терпение его лопнуло, и он произнес: «Та женщина в городе была эгоистичной и грубой, а ты посадил ее себе на спину и перенес через лужи! Она тебя даже не поблагодарила!»

«Я оставил эту женщину несколько часов назад, – ответил старый монах. – Почему же ты все еще несешь ее?»

Умение отпустить, как это сделал старый монах, не означает ни прощения, ни забвения, ни обеления дурного поведения другого человека. С буддистской точки зрения суть прощения – это умение отпустить. Но для того чтобы отпустить, вовсе не обязательно прощать какие-то поступки. Сомневаюсь, чтобы старый монах думал о «прощении». Он просто не стал воспринимать грубость женщины на личном уровне,