Академия боли - Эдуард Сероусов

Дэниел кивнул, показывая, что понял.

– Спасибо, профессор, – сказал он вслух. – Это действительно может быть полезным. Может быть, мы могли бы обсудить эти материалы за кофе?

– Отличная идея, – Кинкейд улыбнулся. – Я знаю хорошее место недалеко от кампуса. Там подают отвратительный кофе, но зато там тихо.

Через двадцать минут они сидели в маленьком кафе в ближайшем городке. Место было почти пустым, старомодным, с потрепанной мебелью и шипящим кофейным аппаратом. Кинкейд выбрал столик в дальнем углу, вдали от окон и других посетителей.

– Они нашпиговали весь кампус устройствами наблюдения, – сказал он без предисловий, понизив голос. – Каждая комната, каждый коридор, каждый укромный уголок. Аудио, видео, иногда даже тепловизоры и анализаторы запахов в особых зонах.

– Я обнаружил "жучки" в своей квартире прошлой ночью, – кивнул Дэниел. – Но не снял их, чтобы не вызвать подозрений.

– Умно, – Кинкейд одобрительно хмыкнул. – Они бы сразу заметили и просто установили новые, еще лучше спрятанные. Я живу с этим наблюдением уже… боже, почти десять лет. Привыкаешь, знаете ли. Даже начинаешь разговаривать с ними иногда, особенно после третьего стакана.

Он нервно рассмеялся, затем снова стал серьезным.

– Но это не то, о чем я хотел поговорить. Вы задаете вопросы, Фрост. Опасные вопросы. И копаетесь в вещах, которые Совет предпочел бы держать в секрете.

– Вы о "Протоколе Лазаря"?

Кинкейд напрягся, быстро оглянувшись.

– Черт, даже здесь не произносите это вслух, – прошипел он. – Но да, о нем. И о том, что они планируют для вашего мальчика.

– Откуда вы знаете о планах на Итана?

– Я все еще имею некоторый доступ, – Кинкейд пожал плечами. – Не к архивам, конечно, но к разговорам, к слухам. Они считают меня безвредным старым алкоголиком, который слишком глубоко увяз в системе, чтобы представлять угрозу. Это… удобная маска.

Он отпил кофе, скривившись от вкуса.

– Ваш мальчик – особенный случай, Фрост. Монро лично курирует его "трансформацию". Это… необычно. Обычно он не занимается непосредственно студентами, только общим направлением программы.

– Почему Итан? Что в нем такого особенного?

Кинкейд задумчиво посмотрел на Дэниела.

– Вы действительно не понимаете, не так ли? – он покачал головой. – Дело не только в его природных способностях, хотя они действительно исключительны. Дело в комбинации факторов: его талант, его возраст, его психологический профиль после травмы… и вы.

– Я? При чем здесь я?

– Вы – часть уравнения, Фрост, – Кинкейд наклонился ближе. – Они не просто хотят вашего сына. Они хотят вас обоих. Вашу экспертизу, ваши исследования, ваше понимание влияния авторитетных фигур. Привлечение Итана – это способ получить контроль и над вами тоже.

Дэниел почувствовал, как холодеет внутри.

– Они используют моего сына как рычаг давления?

– Частично, – кивнул Кинкейд. – Но есть и другой аспект. Они верят, что определенные способности могут передаваться генетически. Ваш исследовательский потенциал, помноженный на природные таланты Итана… Это создает уникальную комбинацию, которую они хотят контролировать.

Он сделал паузу.

– И есть еще выпускной проект.

– Выпускной проект?

Кинкейд посмотрел в свою чашку, словно надеясь найти там что-то крепче кофе.

– Последняя стадия "Протокола Лазаря", – сказал он тихо. – Чтобы завершить "трансформацию", студент должен выполнить задание, которое полностью разрывает его связь с прежней идентичностью и моральными ограничениями. Обычно это что-то… экстремальное. Что-то, переступающее все прежние границы субъекта.

Дэниел вспомнил документы, которые видел в архиве, – упоминания о "финальном разрыве с прежней личностью" и "закреплении новой идентичности через действие".

– Что конкретно представляет собой это задание?

– Оно индивидуально для каждого студента, – ответил Кинкейд. – Разрабатывается с учетом конкретных психологических барьеров и личных привязанностей, которые необходимо преодолеть. Для некоторых это может быть публичное предательство близкого человека. Для других – уничтожение чьей-то репутации или карьеры. В особо тяжелых случаях… ну, скажем так, физический вред не исключается.

Дэниел почувствовал подступающую тошноту.

– Они планируют нечто подобное для Итана?

– Еще рано говорить, – Кинкейд покачал головой. – Выпускной проект разрабатывается на поздних стадиях протокола, когда субъект уже прошел основные этапы психологической реструктуризации. Но учитывая его близость с вами… – он многозначительно замолчал.

Дэниел понял намек. Если целью было полностью разорвать связь Итана с его прежней идентичностью, что могло быть эффективнее, чем заставить его предать или как-то навредить собственному отцу?

– Господи, – прошептал он. – Это безумие.

– Это методика, которая работает, – мрачно ответил Кинкейд. – Я видел ее результаты. После выпускного проекта они полностью преобразуются. Все прежние эмоциональные привязанности, моральные принципы, личные ценности – всё заменяется новой структурой, созданной академией. Они выглядят как прежние люди, говорят знакомыми голосами, но внутри… это уже кто-то другой.

Он сделал паузу, изучая лицо Дэниела.

– Когда это случится с вашим сыном, вы его потеряете, Фрост. Он может продолжать называть вас отцом, может даже проявлять подобие привязанности, но это будет только внешнее поведение, рассчитанное на поддержание нужного образа. Внутри не останется ничего от мальчика, которого вы знали.

Дэниел почувствовал, как его сердце сжимается от боли и страха.

– Как мне остановить это? – спросил он. – Должен быть способ.

– Единственный надежный способ – увезти его отсюда, – ответил Кинкейд. – Как можно дальше и как можно быстрее. Но это не будет легко. Контракт, финансовые обязательства, система безопасности… И самое главное – ваш сын уже начал трансформацию. Он может сопротивляться вашим попыткам забрать его.

– Должен быть другой путь, – настаивал Дэниел. – Если я смогу показать Итану, что они делают с ним, объяснить механизмы воздействия…

– Возможно, – неохотно согласился Кинкейд. – В теории осведомленность о техниках психологической манипуляции может создать определенный иммунитет. Но только если субъект еще не прошел слишком далеко в процессе трансформации, – он задумчиво посмотрел на Дэниела. – И есть еще одна проблема – они наблюдают за вами. Если вы попытаетесь напрямую вмешаться в процесс, они узнают об этом и примут меры.

– Какие меры?

Кинкейд хмыкнул.

– Начнут с мягких – давление, угрозы, шантаж. Если не поможет, перейдут к более жестким. Дискредитация, фальсификация обвинений, – он сделал паузу. – В крайнем случае… несчастные случаи иногда происходят, знаете ли. Особенно на таком опасном побережье.

Дэниел внимательно посмотрел на Кинкейда.

– Вы говорите о моем предшественнике? О профессоре Миллере?

Кинкейд долго молчал, вертя в руках чашку с остывшим кофе.

– Джеймс Миллер был хорошим человеком, – сказал он наконец. – Слишком хорошим для Академии Блэквуд. Он начал задавать вопросы, когда заметил, что делают с некоторыми студентами. Пытался вмешаться, защитить их, – он поднял глаза на Дэниела. – Никакого нового предложения о работе не было. Он просто… исчез. А через неделю его машину нашли в океане у подножия утеса в двадцати милях отсюда.

Дэниел почувствовал, как по спине пробегает