Психология достоинства: Искусство быть человеком - Александр Григорьевич Асмолов

Выжидательная позиция ведет к тому, с чем мы имеем сегодня дело: агрессия, насилие, экстремизм будут нарастать. Но сидеть и ждать у моря погоды (в том числе социальной погоды), когда все возлюбят, например, медиацию, невозможно!

Другой вопрос – о коммуникации между личностью, обществом и государством. Если государство мыслит себя лишь аппаратом насилия, то ему, конечно, не нужна медиация. Если же оно готово осознать себя системой институтов, обеспечивающих социальное согласие, то медиация – один из базовых его инструментов.

Нам скажут: «О каких поисках согласия говорить, когда вокруг бушуют бури? Сперва надо разобраться с экономическими проблемами и технологическим перевооружением, завоевать достойное место, выйти на другой уровень развития». На это отвечу: «Никакая экономическая алхимия не спасет человечество, если мы не вырастим поколение переговорщиков, способное мирным образом разрешать усиливающиеся конфликты и назревающие драмы».

Сила слабых связей

Нам привычен даже не когнитивный, а ценностный диссонанс, который можно выразить так: как работать с будущим в системе, которая находится в конфликте с любыми инновациями? Как работать в системе мобилизационного типа с ростками инновационного типа развития? Такая система нацелена на постоянное воспроизводство кризиса как оправдание своего существования, поскольку логика мобилизации автоматически выдвигает на первый план ценности безопасности, вертикали, управляемости, предсказуемости, обезличенности, манипулирования страхами.

А медиация относится к той области, которая в современной дипломатии называется «мягкой силой». И эта формула мне невероятно близка. В современном обществе, пронизанном сетевыми взаимодействиями, сила слабых связей становится главным фактором стабильности и развития.

С этой точки зрения медиация – это путь «прогревания» слабых связей и путь наиболее перспективный.

В свое время Илья Пригожин, бельгийский физик российского происхождения, объяснял и доказывал, что в ситуации бифуркации даже малый сигнал имеет шанс полностью изменить траекторию развития системы.

Такой возможности нет, когда мы зависаем в рамках стабильного застоя. Но в том, что и сегодня, и завтра нас ждут многочисленные точки кризисов и бифуркации, в которых выигрышна будет сила слабых связей, сомнений нет. Это понимают те, у кого высокая чувствительность к разнообразию. Именно их критическому мышлению будет подвластна возможность находить иные, необычные шансы развития самых разных сфер жизни.

● 

Заметками об искусстве жить достойно я хочу завершить эту часть книги – и одновременно поговорить о том, что такая формула в современном мире, на мой взгляд, может расшифровываться особым образом: как искусство жить с непохожими людьми.

ГЛАВА 16

Искусство жить достойно

Обыкновенное чудо – самостоянье человека

Предо мной небольшая книга Мишеля Монтеня «Об искусстве жить достойно. Философские очерки». Она вышла в свет в 1973 году в издательстве «Детская литература» с весьма непривычным для нашего времени указанием адресата – «для старшего возраста». В предисловии к этой книге приведены слова Александра Ивановича Герцена о том, что с именем Мишеля Монтеня связано «особое, практически-философское воззрение на вещи, не наукообразное, не имеющее произнесенной теории, не покоренное ни одному абстрактному учению, ничьему авторитету, – воззрение свободное, основанное на жизни, на самомышлении. <…> Оно ясно, человечно и светло».

Вряд ли можно сказать точнее и проще о самой сути искусства жить достойно, культуры достоинства и ремесла педагогики достоинства.

Исторически целые народы и отдельные люди раз за разом проходят через испытания, выбирая между освоением практик очеловечивания и подчинением технологиям расчеловечивания, между цивилизацией и варварством, путем к свободе и бегством от свободы, между сложностью и архаикой, разнообразием и серостью, свободомыслием и безмыслием, открытой социальной системой и самоизоляцией.

С этими жизненными выборами сталкивается почти каждая личность, каждая страна. И всякий раз, как об этом писал сказочник Евгений Шварц, одержать победу над драконом внутри себя, пожалуй, не менее сложно, чем сразить нападающих извне драконов тоталитарных и авторитарных культур.

В этом выборе (по-своему преображающем гамлетовский вопрос «Быть или не быть?») я ищу точку опоры в словах Александра Сергеевича Пушкина: «Самостоянье человека, залог величия его».

Педагогика достоинства – это педагогика овладения культурными практиками очеловечивания и сопротивления манипулятивным практикам обезличивания и зомбирования. Чтобы прочувствовать азбуку этой педагогики, можно, например, окунуться в фильмы, созданные Марком Захаровым по мотивам пьес Евгения Шварца «Дракон», «Обыкновенное чудо» или по сценарию Григория Горина «Тот самый Мюнхгаузен».

Дразнящее слово «толерантность»

Слово «толерантность» давно вышло из моды. Одни произносят его с иронией, другие с раздражением, третьи с равнодушием. Упоминание толерантности у многих вызывает агрессию и воспринимается как красная тряпка разъяренным быком. И все же это единственный путь, идя по которому человечество на вопрос «Быть или не быть?» сможет ответить: «Быть!»

Толерантность часто понимают как терпимость, но это не так. Толерантность – это ценностная норма поддержки разнообразия в жизни и культуре.

Те или иные неудачи политиков, например не срабатывающие подходы к проблемам миграции, перегибы политкорректности, – это неудачи политики конкретного государства и конкретных идеологических конструкций, но это не крах идеи толерантности.

Приведу, наверное, не очень удачный, но понятный пример. После чернобыльской катастрофы все стали говорить о необходимости прекращения исследований в области ядерной энергетики. Армения, закрывшая на волне этих впечатлений свою атомную электростанцию, вскоре столкнулась с отчаянным дефицитом энергии. Это привело к резкой экономической деградации, а следом к деградации социальной и политической. Через семь лет станцию запустили вновь, но последствия того решения отзываются до сих пор в государственных неудачах и социальных кризисах.

Означает ли та или иная технологическая катастрофа, что мы должны отказываться от технологического развития? Нет. Это означает, что мы должны здраво смотреть на вещи и двигаться в том направлении, которое открывает новые перспективы.

Культура толерантности – это, по определению, культура переговоров между различными людьми и, так или иначе, понимание разных интересов и нахождение баланса этих интересов. И это именно то, что трансформирует общество к лучшему, развеивает атмосферу ненависти, уменьшает уровень невротизма и приводит к психологическому оздоровлению общества.

Толерантность противоположна ксенофобии с ее установкой на уничтожение любой инаковости. Ксенофобия обеспечивает размножение агрессивных моделей поведения, которые еще не раз ударят по всему обществу – и по «чужим», и по «своим».

Многообразие типичного

Передо мной лежат две книги психолога и культурного антрополога Марии Тендряковой: «Многообразие типичного: Очерки по культурно-исторической психологии народов» и «Охота на ведьм: Исторический опыт интолерантности». Первая из них представляет собой путеводитель для путников в ментальные миры иных культур, иных цивилизаций, иных логик репрезентации различных картин и моделей мира.

Мифы, сказки, утопии, фантастические романы, рисующие встречи с иными разумами, то обожествляют, то демонизируют общение с инопланетянами и… особо замечу, иногда поселяют представителей