Психология достоинства: Искусство быть человеком - Александр Григорьевич Асмолов

показывается, как Антон на протяжении всего фильма не только сам меняется – он дает смысл жизни матери. И она живет дольше, чем предполагает ее диагноз, боясь, что с ее уходом у сына никого не будет. А потом и отец обретает смысл жизни. Ребенок с аутизмом вдруг становится тем, кто дает смысл жизни другим людям, – вот что особенно важно.

Так возникает совершенно другая ценностная человеческая проблематика, чем в разговорах об «оправданных» и «неоправданных» затратах.

● 

А способны ли мы сами быть значимыми другими? Еще раз выделю эту мысль: зададимся вопросом, когда вы общаетесь, вы – значимые другие? Сумеем ли мы, как сказал бы мой любимый учитель Алексей Леонтьев, стать личностным смыслом для другого человека?

Ведь тот, кто имеет для тебя личностный смысл, – это тот, кто помогает вырастать мотивации твоей личности.

Многие смотрели фильм «Человек дождя». Там идет речь о синдроме, связанном с тем, что у людей с аутизмом называется «остров гениальности», когда некоторые способности невероятно развиты, – так происходит отстаивание ценности этих людей в культуре. Но важнее вспомнить другой фильм – «Форрест Гамп». Форест гамп в переводе с английского – это «лесной болван». И вот судьба Форреста Гампа – он меняет жизнь и культуру вокруг себя. Своего рода манифест: когда культуре трудно, то именно «иные» люди способны находить особые пути развития не столько для себя, сколько для нее.

Феномен «гадкого утенка» всем хорошо известен из сказки Андерсена. Благодаря братьям Стругацким получил имя другой феномен: «Гадкие лебеди». Повесть Стругацких рассказывает о том, как дети ушли из города, потому что взрослое поколение отказывалось принимать их «иные» особенности и возможности. Роман Стругацких был вызовом XX веку и остается вызовом для века XXI.

Символика этих феноменов прозрачна, но не так очевидно, чем значимы они для нас сегодня.

Бруно Беттельхейм в одной из своих работ, написанных в 1960-х годах, обсуждал, почему многие так спокойно относятся к тому, что одни люди изгоняют других – «иных» – из их культуры и общества. (А в более жестких системах – и из жизни.) И вот Бруно Беттельхейм обронил очень точную фразу о том, что царящее в тоталитарном государстве спокойствие оплачено гибелью души.

Услышьте эту фразу и задумайтесь.

В двух системах координат

Теме «особых детей» вроде бы уделяется много внимания, относительно них год от года все подробнее разрабатываются программы, правила и регламенты интеграции и инклюзии. Так вот: если основная педагогическая работа в классе и школе ориентирована на усреднение учеников, на их оценивание лишь как «успевающих» и «отстающих» – то вряд ли что-то обнадеживающее ожидает здесь «особого ребенка», сколь бы прекрасные регламенты про его интеграцию и инклюзию не пытались применить.

И напротив: скорее всего, у «особого ребенка» появится шанс в том классе и школе, где обычный школьник рассматривается не только как ученик, улучшающий или портящий учебную статистику, а где важна его человеческая ценность в кругу других людей. Иными словами, там, где образование ориентировано на создание совместности на основе разнообразия индивидуальностей.

В какой системе ценностных координат мы работаем, от этого и зависят наши решения.

Итак, я полагаю, что культуры подразделяются по двум ценностным ориентациям. Существуют те, которые я называю культурами полезности, – и те, которые можно назвать культурами достоинства. И культура достоинства неизбежно связана с поддержкой разнообразия и признанием ценности «иного».

● 

Здесь мы повернем в сторону вроде бы совсем другой темы, но определяемой, на мой взгляд, тем же выбором системы координат.

…Все гадают о профессиях будущего.

Обычно сходятся на том, что профессий узкоспециализированных, рутинных, тех, где у работника только одна задача, станет меньше. Зато, мол, расширится спектр профессий, предполагающих ставку на творчество, на воображение, на развитие личности.

На фоне этих рассуждений я бы выделил два типа профессий будущего, в которых особенно уверен.

Прежде всего, это переговорщики. В нашем мире они нужны как никогда.

Вторая профессия – визионеры. То есть те, кто пытается понять будущее, кто прогнозирует и (так или иначе) работает с будущим.

Поговорим в следующей главе о первом из этих профессиональных жанров – о переговорщиках, или – как принято называть их в юридической сфере – службе медиации. Не случайно XXI век многими аналитиками называется веком переговоров – и служба примирения, служба разрешения конфликтов становится его органичной частью.

ГЛАВА 15

Профессия будущего: переговорщики

О привычной вере в конфликт

Имеем ли мы дело с социологией, с юриспруденцией, со школой, с экономикой, с психологией – развитие чаще всего рассматривается через конфликт. (Особенно это заметно, когда формируют образовательные программы, где история мыслится почти исключительно в логике конфликтов, войн, противостояний.) Не удивительно, что соперничество и противоборство остаются в массовом сознании нормой разрешения любых сложных ситуаций.

Три научных лидера в разных системах координат дали описание эволюции через конфликт. Самый яркий из них – Чарльз Дарвин, который доказывал, что только через борьбу за существование происходит процесс эволюции биологических видов, то есть всего живого на планете. Относительно эволюции человечества таким лидером стал, как вы догадываетесь, Карл Маркс, объяснивший, что только конфликты движут развитие истории. Наконец, третий «великий конфликтолог» – Зигмунд Фрейд. Он полагал, что развитие личности происходит через конфликт между принципом реальности и принципом удовольствия, или же между социальным миром и миром мотивации отдельной личности.

Очевидно, что эти три модели конфликта вышли за пределы научных методологий и поселились в массовом сознании. Когда утверждаются взгляды на конфликт как источник эволюции, тем самым навязываются и подобного же рода сценарии дальнейшего развития.

Но мы уже называли тех, кто помогает увидеть эволюцию жизни и цивилизации в ином ракурсе. Среди наших соотечественников – это Владимир Иванович Вернадский, Петр Алексеевич Кропоткин, известный эволюционист Лев Семенович Берг. В их работах показано, что мир становится более сложным и более развитым благодаря взаимодополнению и взаимопомощи; они доказывали перспективность согласия как стратегической основы для развития – и в эволюции природы, и в эволюции общества, и в индивидуальной жизни человека.

К сожалению, любой, кто пытается ввести стратегию согласия в идеологические, культурные, правовые практики России, наталкивается на сопротивление, на тот факт, что наши нормы сознания заточены на жесткое разрешение любых проблем через провозглашение конфликта, в котором надо победить. (Этому близка и другая известная наша традиция: сперва доводить дело до катастрофической ситуации, а потом героически ее преодолевать.)

Чтобы практики медиации стали органичной культурой нашего общества, необходимо перейти от оптики конфликтов и баталий – к оптике видения мира через взаимопомощь,