Академия боли - Эдуард Сероусов

на мир вокруг, профессор. Климатические кризисы, политическая нестабильность, экономическое неравенство… Это результат неконтролируемого развития, когда решения принимаются на основе краткосрочных выгод, популизма, эгоистических интересов. Нужен более рациональный подход, более долгосрочное видение.

– И ваши выпускники обеспечивают это видение? – спросил Дэниел, осторожно направляя разговор к сути.

– Наши выпускники занимают ключевые позиции, позволяющие им влиять на процессы принятия решений, – кивнула Вейл. – Они не действуют как монолитная группа, у них есть разные взгляды и приоритеты. Но все они объединены пониманием необходимости системного подхода к управлению обществом.

Дэниел заметил, что она искусно уходит от упоминания конкретных действий выпускников, от признания существования координированной сети влияния.

– А какую роль вы видите для Итана в этой… системе? – спросил он прямо.

Вейл снова слегка наклонила голову, изучая его, словно пыталась решить, сколько можно рассказать.

– Итан обладает уникальной комбинацией талантов, – сказала она наконец. – Его способность устанавливать глубокий эмоциональный контакт практически с любым человеком, при одновременном сохранении аналитической отстранённости… Это редкое сочетание. В будущем он мог бы занять особое место среди наших выпускников, возможно, даже в Совете.

– В Совете? – переспросил Дэниел, хотя уже знал о существовании этого органа из документов, найденных в архиве.

– Совет определяет стратегические направления нашей работы, – объяснила Вейл. – Это небольшая группа наиболее выдающихся выпускников, включая доктора Витт и профессора Монро. Они координируют действия остальных, обеспечивая согласованность и эффективность.

Дэниел понимал, что она описывает центральный узел сети влияния, группу, которая направляла действия выпускников по всему миру, организовывала такие операции, как проект "Феникс".

– И для вхождения в этот Совет Итан должен пройти… трансформацию? – спросил он, зная, что снова рискует выдать свою осведомлённость.

Вейл снова напряглась, её глаза стали острее.

– Я уже отметила вашу склонность к этому термину, профессор, – сказала она. – Интересно, откуда он взялся.

– Вы сами говорили о "процессе адаптации", – парировал Дэниел. – О "переоценке приоритетов". Трансформация – лишь обобщающий термин для этих изменений.

– Возможно, – Вейл не выглядела убеждённой. – В любом случае, ваш сын проходит интенсивную образовательную программу, адаптированную под его исключительные способности. Программу, которая позволит ему в полной мере реализовать свой потенциал.

– Ценой его прежней личности, – тихо сказал Дэниел. – Его связей, его эмоциональности, его способности к подлинной эмпатии, а не её имитации.

Вейл позволила себе лёгкий вздох разочарования.

– Вы мыслите слишком линейно, профессор. Как будто существует некая фиксированная "истинная личность", которую мы разрушаем. Но личность – это не статичная сущность, а постоянно эволюционирующая система нейронных связей, реагирующая на окружение и опыт. Мы просто ускоряем и направляем эту эволюцию в оптимальном направлении.

– Оптимальном для кого? – снова спросил Дэниел, возвращаясь к своему ключевому вопросу.

На этот раз Вейл не стала уходить от прямого ответа. Она наклонилась вперёд, и её голос стал жёстче, увереннее.

– Для всех, профессор Фрост. Для общества в целом. Мир стоит на пороге беспрецедентных кризисов – экологических, экономических, социальных. Старые методы управления не справляются. Демократия парализована популизмом и партийной борьбой. Корпорации ослеплены жаждой краткосрочной прибыли. Люди слишком эмоциональны, слишком подвержены когнитивным искажениям, чтобы принимать рациональные решения в масштабе планеты.

Она сделала паузу, её глаза горели убеждённостью.

– Нужен новый подход. Сеть влияния, координирующая ключевые решения через рациональный анализ, а не эмоциональные порывы или групповые интересы. Сеть людей, специально подготовленных для этой роли, свободных от обычных человеческих слабостей и ограничений.

– Людей, лишённых эмпатии и моральных ограничений, – уточнил Дэниел.

– Людей с более высоким уровнем морали, – возразила Вейл. – Морали, основанной не на субъективных эмоциях и культурных табу, а на рациональном анализе и долгосрочных целях. Морали, которая может иногда требовать жертв в настоящем ради лучшего будущего.

– И кто решает, какие жертвы оправданы? – спросил Дэниел. – Кто определяет, каким должно быть это "лучшее будущее"? Небольшая группа самопровозглашённых спасителей человечества?

Вейл улыбнулась, но в её улыбке теперь было что-то хищное.

– А кто сейчас принимает эти решения, профессор? Политики, думающие только о следующих выборах? Корпорации, ориентированные на квартальные отчёты? Массы, манипулируемые социальными сетями и сенсационными заголовками? – Она покачала головой. – Нынешняя система принятия решений ведёт к катастрофе. Мы предлагаем альтернативу. Несовершенную, возможно. Но лучшую, чем существующая.

Дэниел понимал, что в её словах была доля правды. Современные общественные институты действительно с трудом справлялись с глобальными вызовами. Но предлагаемое ею решение – тайная сеть психологически перепрограммированных манипуляторов, контролирующих мир из тени – казалось ему ещё более опасным.

– Я понимаю ваши аргументы, доктор Вейл, – сказал он. – Но не могу принять методы. То, что вы делаете с этими молодыми людьми, с моим сыном… Это не образование. Это создание оружия.

Вейл откинулась в кресле, её лицо стало непроницаемым.

– Я вижу, что мы достигли фундаментального расхождения во взглядах, профессор. Жаль. Я надеялась, что человек с вашим интеллектом и пониманием психологии сможет оценить необходимость нашей работы. – Она сделала паузу. – Особенно учитывая потенциальные преимущества для вас лично.

– Преимущества? – Дэниел напрягся, чувствуя в её словах скрытую угрозу.

– Конечно, – Вейл снова улыбнулась своей профессиональной улыбкой. – Академия высоко ценит ваш опыт и знания. Ваши исследования когнитивных процессов при формировании моральных суждений особенно интересны. Мы могли бы предложить вам условия для продолжения этих исследований, ресурсы, о которых вы не могли и мечтать в обычном университете.

– В обмен на?..

– Сотрудничество, – просто ответила она. – Принятие наших методов. Возможно, даже участие в их усовершенствовании. В конце концов, разве не интересно было бы применить ваши теоретические концепции в реальном мире, увидеть их практические результаты?

Дэниел почувствовал холодок. Она предлагала ему место в системе. Роль в превращении молодых людей, включая его собственного сына, в инструменты контроля и манипуляции.

– А если я откажусь?

Вейл слегка пожала плечами, жест был почти небрежным.

– Тогда вы, к сожалению, останетесь просто внешним преподавателем, без доступа к нашим основным исследованиям и программам. Это было бы расточительством вашего потенциала, но мы уважаем личный выбор. – Она сделала паузу. – Что касается Итана, его образование продолжится в соответствии с нашими стандартами. Он уже достиг значительного прогресса и проявляет большой энтузиазм к нашей программе.

Угроза была едва завуалирована. Сотрудничай или потеряй влияние на образование сына. Стань частью системы или будь отстранён от неё – и от Итана.

– Мне нужно подумать, – сказал Дэниел, понимая, что прямой отказ сейчас может ускорить их планы по изоляции Итана.

– Конечно, – кивнула Вейл. – Это серьёзное решение, не стоит спешить. – Она посмотрела на свои часы. – А сейчас, боюсь, мне пора на следующую встречу. Было очень интересно поговорить с вами, профессор.

Она встала, давая понять, что разговор окончен. Дэниел тоже поднялся, но задержался ещё на мгновение.