Психология достоинства: Искусство быть человеком - Александр Григорьевич Асмолов

Когда-то казалось, что успешному учителю достаточно хорошо знать свой предмет; сегодня же очевидно, что этого мало, нужно думать о том, как дать ученику «лоцию» сложного мира, научить ориентироваться в нем, научить учиться. Добавлю еще один образ в мир навигации – толмач, переводчик. Толмач – интерпретатор смыслов, тот, кто помогает понимать культуру и включаться в нее. Учителю важно стать таким толмачом.

Второе важнейшее дело учителя – мотивация к познанию. В университетах студенты «голосуют ногами»: они действуют по формуле «плохие лекции должны вымирать в пустой аудитории». Какая-то схожая логика уже намечается и в школе, когда классы отвечают на неинтересные уроки если не пустотой, то подчеркнутым равнодушием. Теперь не дополнительное достоинство, а основное дело современного учителя – воодушевить, придать драйв, дать почувствовать успех, вместе с которым у ребенка, у ученика, у студента возникает интерес к познанию.

И, наконец, третья ключевая роль учителя – организатор совместной деятельности детей, укрепляющий и направляющий их сотрудничество.

Если учитель справляется с этими тремя ролями, то остальное приложится.

Работа в школе никогда не была делом простым. Но это сложное дело может стать чрезвычайно увлекательным, если учитель умеет рисовать смысловые перспективы и раздвигать смысловые горизонты.

Сложно мыслящие, эмоционально богатые и оптимистичные люди должны приходить в школу, учить студентов педагогических вузов, задавать ту траекторию развития образования, которая помогает каждому находить свое «я» и тем самым изменять мир к лучшему.

Педагог, чувствующий свою принадлежность к культуре достоинства, передает эту культуру детям. И тем самым он уже поддерживает в них тягу к самостоянию, созданию собственной картины мира, к реализации великой философской идеи «человек как причина самого себя».

О руководителях, не стремящихся быть суперменами

Я невольно задумался: а каков должен быть курс «Введение в специальность» уже не для учителя, а для директора школы? Набросок первых параграфов у меня получился краткий:

1. Действительно ли возможно управлять изменениями в условиях неопределенности, а если да – то по каким правилам и благодаря чему?

2. Режиссура совместной деятельности детей, родителей и учителей.

3. От авторитета власти – к власти авторитета.

4. Как распознать «человека-манипулятора».

5. Слагаемые успеха школы: успешный директор – успешный учитель – успешный ученик.

6. Свобода учиться. Право на эту свободу для каждого: для школьника, для учителя, для директора, для родителей.

А вот на модные ныне темы «лидерства» и «эффективного менеджмента» я бы разговаривал с директорами с большой осторожностью. Увы, Россия давно больна эпидемией лидерства, конкуренции и ложно понимаемой эффективности.

Для меня брошенная в массовое сознание идеология лидерства – нонсенс. Когда мы приучаем людей к тому, что каждый должен сдвинуть другого, и только тогда он сможет продвинуться в лидеры, – мы разрушаем саму общественную ткань. Когда мы настраиваем «будущих менеджеров» на игру в «царя горы», на то, кто кого оттолкнет, забираясь наверх, то я предпочитаю остановить такой азарт формулой, которая в Японии давно вошла в обиход детских садов: «Ты завтра должен стать лучше, чем ты сегодня».

Культ лидерства – попытка уцепиться за идеал супермена, победоносного сверхчеловека на фоне людей беспомощных, малоценных, неудачливых. Супермен Рембо, конечно, для кого-то образец, для кого-то – и образец лидера. Но когда пути развития очерчивают в рамках жесткой конкуренции, то и жизнь начинают строить по дарвиновским законам борьбы за существование, выживания сильнейших. «Эффективный» начальник, воспитанный на таком мышлении, пропитанный такого рода инстинктами, никогда не сможет успешно направлять те сферы культурной человеческой деятельности, которые по природе своей требуют гуманных отношений между людьми.

Образ директора школы в моей картине совсем другой, совсем не похожий на Рембо.

Пожалуй, директор школы – многорукий Шива. Он и мастер понимания учителей, и собеседник с родителями, и, главное, директор школы – это тот, кто знает, для чего он действует и какова программа развития школы.

Да, главное для директора школы – это видение той перспективы развития, в которой он живет, а затем – ясное определение зоны ближайшего движения своих сотрудников и своих учителей. Поэтому старые формулы – демократичный, авторитарный стиль руководства – весьма второстепенны. Настоящий директор тот, кто определяет зону ближайшего развития и вместе с учителем, вместе с завучем решает эти задачи. Четкое понимание логики вариативного и мотивирующего образования еще одна его ключевая задача.

В целом я подозреваю, что стремление к отчетливости целей, правил, позиций, к «четкой оптике» – характерное профессиональное свойство успешных директоров, выделяющее их среди других педагогических профессий.

Наконец, директор школы – это еще и специалист по ресурсам и технологиям. Он должен, зная перспективы, оценить то, за счет каких ресурсов – кадровых, экономических, информационных – он достигает этих перспектив. Директору школы потребуется и понимание того, откуда возникают ресурсы, и умение договариваться с руководителями разных управленческих звеньев, и нахождение компромисса с теми, кто говорит с экономической точки зрения. Иначе его программы, даже если они будут восхитительны, рискуют остаться образовательной маниловщиной.

Об учителях учителей

Изменения в учительской профессии не возникают из ниоткуда. Им предшествуют встречи с теми, кого можно называть «носителями перемен», их развитие сопровождается становлением неформальных учительских клубов и профессиональных сообществ, их могут поддерживать новые проекты в высшем образовании и в системе повышения квалификации. Такова «социальная картина перемен» (которая в одних обстоятельствах складывается, а в других не очень), но не менее важна и линия биографическая. Кому случилось быть учителем для учителя? Знакомо ли самому учителю то чувство ученичества, которое связано с желанием оказаться достойным своих учителей?

Возможно, с такого чувства и открывается вход в пространство культурного мышления о своем деле и своем призвании. Признание некоей линии культурного развития как своего наследства, благодарное восприятие замыслов, открытий, стиля мысли, моральных правил своих учителей – все это и вводит человека в мир преемственности культуры, дает ему наряду с приземленным ремеслом и возвышенное отношение к своей профессии и своей жизни.

Здесь я рискну повернуть разговор в сторону личных историй.

Моим «питательным раствором» была жизнь в поселке писателей. Мне повезло – я общался с Галичем, Высоцким, Ахмадулиной, Вознесенским, Евтушенко. Они давали мне образцы достойной жизни. А потом появились Лурия и Леонтьев. Я в них влюбился. Для меня они были образцами любви к стране, в которой они жили, любви, которой можно позавидовать.

Когда Г. А. Ягодин попросил меня прийти работать в Госкомитет по народному образованию СССР, то первое, что я сказал ему: «Как вы можете меня приглашать, если вы знаете, что у меня идеология Владимира Тендрякова и Булата Окуджавы?» Он ответил: «Меня