Алтарь для Спящего бога - Аня Викторовна Кузнецова

на камни. До покоев Эйга они добрались почти бегом. Странно – охраны не было вовсе. Слишком тихо. Слишком просто. Опыт подсказывал: если всё идёт гладко – значит, ты чего-то не заметил. Или уже опоздал. Альгар почувствовал, как в горле становится сухо, а в животе – тяжело, будто там завязали узел. Опасения оказались не напрасны.

Как лорд догадался о предательстве жены? Уже неважно. Эйг встретил их, держа у горла жены короткий меч. Он оказался моложе, чем Альгар себе представлял: не такой седой, да и морщин на лице почти не видно. В глазах Эйга горел такой знакомый Альгару огонёк безумия.

Солдаты за спиной быстро вышли из комнаты, начиная зачистку крепости. Альгар и Оскольд остались наедине с Эйгом.

– Лорд Гранд, опустите оружие. Эта война окончена, ― как можно спокойнее попросил Альгар.

Лорд лишь презрительно поморщился.

– Неужели ты, мальчишка, считаешь, что я преклоняю колено пред тобой? Никогда я не опущусь ниже безродного приблудны с севера.

Глупо было ожидать, что мятежный лорд сдаться.

– Знаю, но колено вы обязаны преклонить не предо мной, а пред королём.

– Вот когда король появится здесь, тогда и моя спина склонит.

Альгар поймал взгляд Аннабелл: смесь страха и покорности судьбе. Она уже всё решила для себя, ещё тогда, в палатке. Женщина медленно закрыла глаза, в ожидании своей участи.

Оскольд коснулся локтя Альгара и тихо спросил:

– А ты не можешь… как тогда?

Как в Райрате. Там всё вышло скверно. Но если сделать всё аккуратно?

В коридорах крепости разгоралась битва. Их было слишком мало, но благодаря неожиданности они ещё могут победить.

В Аяре, где Альгар провёл прекрасные три года, водились змеи Джохоэсу. Смертельно ядовитые и очень быстрые. Местный охотник Барн Барам показал, что делать, если встретишь такую змею. Лучше всего, конечно, убежать, но если змея близко, то шансов мало. Кто быстрее ― змея с её смертельным ударом, или человек с ножом? Нужно отсечь голову тогда, когда Джохоэсу бросится и будет совсем рядом. Именно такую вот змею напоминал Эйг. Отсеки ей голову и победа будет за тобой.

Альгар прикрыл глаза, а когда открыл, то увидел как «змея» вздрогнула. Кровавый взгляд демона преисподней, вот что увидел мятежный лорд. Стоит отдать ему должное ― он малодушно не упал на колени и не стал молить о пощаде, а только крепче сжал рукоять меча. Глаза Аннабелл в ужасе расширились. В этот момент она, наверное, пожалела о своём предательстве.

Сразу, как только Альгар выбрался из заточения, подчинение людей давалось легко. Порой было достаточно сказанного слова, а то и мысли. Но с каждым годом это становилось сложнее и менее… предсказуемо. То ли его человеческое тело не было рассчитано на такую силу, то ли сам Альгар терял контроль, а в последний раз… последний раз в Райрате заставил людей сражаться до смерти, когда этого не требовалось.

Погружение в чужой разум, то же, что и погружение в кисель. Особенно если человек обозлён. Эйг же ненавидел. Не кого-то конкретно, а всех скопом. Один сплошной клубок ненависти, злобы и страхов. И всё же лорд старался держать себя в руках. Внимательный, собранный и обозлённый противник ― то, что им нужно было меньше всего. Человеческий разум – это инструмент, струны которого, если правильно настроить, будут издавать приятную музыку. Альгар не умел играть. Как-то он пытался освоить гитару, но учитель после более полугода развёл руками, признавая поражение. Требовался не только опыт и точность движений, но и понимание этой музыки, чувство такта и своевременности.

Открыться. Подтянуть здесь, ослабить там, и вот разум звучит иначе. Альгар дёрнул воображаемые струны и…

… они лопнули, выплёскивая всё, что так давно копилось внутри.

– Только смерть смоет позор!

– В смерти нет чести. Куда больше храбрости нужно, чтобы посмотреть в глаза живым.

– Кровь смоет грехи!

– Кровью не накормить людей, кровью не взрастить урожай, кровью не…

– Только кровью можно восполнить долг чести за право быть … прощённым.

– Прощение может попросить лишь живой, а мёртвым всё едино.

– Невозможно смотреть в глаза. Я проиграл, но не побеждён. Только победа. Любой ценой.

– И кто определит цену? И кто её заплатит?

– Ты.

Глаза Эйга расширились. Разговор, в котором не было произнесено ни единого слова, но сказано слишком много, подвёл черту. Мятежный лорд прикрыл глаза и решительно опустил меч.

Последнее, что запомнил Альгар, это короткий вскрик Аннабелл, глухой удар падающего тела и разъярённый крик Эйга, а затем только алое марево.

.

Земля чавкала под ногами.

Внутренний двор опустел.

В утренней хмаре едва можно было различить лошадей у коновязей и брошенное, казалось, в спешке, оружие. В разрубленное пополам соломенное чучело кто-то по рукоять вогнал меч. Альгар тронул чучело носком сапога – и оно завалилось набок. Рукоять меча глухо стукнула о камень.

Он вздрогнул.

Альгар отвернулся и пошёл дальше, но стоило сделать несколько шагов, как под ногой хрустнуло. Опустив глаза, он увидел стрелу с обломанным наконечником. Рядом, в грязи, валялся кожаный нагрудник.

Он знал этот нагрудник. Его носил один из молодых – Грит, кажется. Или не Грит. Уже не важно.

Тишину этого зимнего утра нарушил интендант, пронёсшийся мимо. Он на мгновение остановился, поклонился и пошёл дальше за ворота. Грязь, смешанная со снегом, противно хлюпала под его ногами.

Альгар пнул сломанную стрелу, едва не упав, поскользнувшись.

Он выругался. Тихо, почти про себя.

Его путь завершился перед крутой каменной лестницей, ведущей на стену крепости. Её ступени покрывал толстый слой грязи. Та же грязь была и на деревянных поручнях, вбитых в стены. И на самих этих стенах.

Поднявшись наверх, герцог Баккерель облокотился о стену и тупо уставился перед собой, наблюдая, как небо меняет цвет. Снег за стеной искрился и переливался.

Над землёй взошло алое солнце.

Тошнило. Крутило и тянуло. Альгар опустил взгляд, наблюдая, как в лагере суетятся дневальные. Тянуло дымом костров и кашей.

На завтрак будет овсянка.

Гадость.

Живые едят. Мёртвые ждут.

Хотелось окунуться в ледяную воду во рве, чтобы смыть с себя грязь, пот и кровь. Прыгнуть со стены, проломить тонкую, словно паутинка, корочку льда и медленно опуститься на дно.

Пару раз его задели, но раны тут же затягивались, что приводило противников в ужас. Ещё и глаза, конечно. Глаза, похоже, их беспокоили больше всего.

Ворота крепости были распахнуты настежь, и солдаты выносили тела своих собратьев и складывали их в телеги, чтобы увезти