По ту сторону свободы - Анна Александровна Бойцан

Лив удивлённо посмотрела на него. Последнее время он редко говорил так. Без насмешек, без двусмысленности. Просто... По-человечески... и это сбивало её с толку больше, чем все его вампирские шутки и даже больше, чем угрозы.

— Я должна быть там, — сказала она. — И, если ты пойдёшь со мной, тебе придётся быть... другим. Не загадочным незнакомцем, не ночным сталкером, не мужчиной с клыками и этими твоими... намёками. А нормальным. Вежливым. Таким, знаешь, кого не хочется выгнать через пять минут. Пожалуйста, я очень тебя прошу...

— То есть, ты хочешь, чтобы я стал скучным? — он усмехнулся, скрестив руки на груди, и в его глазах заплясали озорные искры. — Удивительно, Лив, сколько всего люди требуют от меня, а потом удивляются, что это у меня, видите ли, большие аппетиты. Но ладно, допустим, я соглашусь. Что мне за это будет?

— Я не требую, — Лив вскинула подбородок, стараясь не поддаваться на его игру. — Я просто... Прошу. Очень. Там будут мои коллеги — люди, которые не верят в тени за кустами и вампиров, зато прекрасно замечают неуместные взгляды и двусмысленные фразы.

— О, тогда это будет весело, — протянул Дориан, и в его глазах вспыхнул дьявольский огонёк, обещающий неприятности. — Что ж, прекрасная Лив, я предлагаю ещё одну сделку.

Он подошёл ближе, не касаясь, но наполняя собой всё пространство вокруг неё.

— Ты смиряешься с тем, что я составлю тебе компанию и доверяешь мне в этом. Знакомишь со своим миром, с этими скучными, напыщенными людьми в пиджаках, которые обсуждают мазки и перспективу, но по правде ничего не смыслят в искусстве. Я веду себя как паинька, подыгрываю тебе во всём. А взамен... — он сделал паузу, глядя ей прямо в глаза, — я приглашаю тебя в одно очень интересное место. Это будет уже мой мир. И ты соглашаешься, не задавая вопросов. Просто идёшь со мной. Там будут свои правила. Свои грани. И ты узнаешь, как много ещё ты не видела.

Лив замерла, чувствуя, как сердце застучало быстрее, а мысли закружились в вихре сомнений.

— Это не похоже на сделку, Дориан, — тихо сказала она, стараясь не выдать дрожь в голосе. — Больше напоминает предупреждение. Или ловушку.

— Я просто честен с тобой, — он улыбнулся, и в этой улыбке было что-то опасно притягательное. — Ты сама согласилась на эту игру, а игры требуют регулярного повышения ставок. Таков уж порядок.

— А что, если я не согласна?

— Тогда я всё равно пойду с тобой. Но не обещаю, что не скажу чего-то... лишнего. — Он улыбнулся. — Я способен быть очаровательным. Дай мне шанс, поверь в меня хоть немного, и, кто знает, может, я даже удивлю тебя.

* * *

Зал выставки был светлым, просторным, наполненным гулом чужих голосов, звоном бокалов и ароматом дорогих духов, а люди в элегантных костюмах и платьях неспешно прогуливались, обсуждая кисть, мазки, фамилии художников и тонкости реставрации. Лив чувствовала себя здесь в своей стихии, уверенно держа спину, но её взгляд то и дело возвращался к полотну на стене — её полотну, идеально восстановленному, без единого следа её вмешательства, словно оно всегда было таким, живым и дышащим. Лив наделялась, что у неё получится проделать то же самое и со своей жизнью.

Она стояла с бокалом шампанского в руке, выпрямив плечи, но внутри неё всё дрожало, как натянутая струна, готовая лопнуть от напряжения в любой момент. Позади неё гудела толпа, и обрывки разговоров долетали до её ушей, заставляя прислушаться:

— Это он? Дориан Равенхолл?

— М-да, и, кажется, он пришёл с ней...

— А говорили он заядлый холостяк...

— А кто он вообще?

— Его предок основал этот город...

— Да, наверное, он очень богат...

Дориан подошёл, как будто заранее знал, где и когда она нуждается в его тени. Он, словно почувствовав её смятение, тут же появился рядом.

— Мадам, — начал он, его голос был громким, театрально мягким, а улыбка — карикатурно восторженной, — позвольте представить себя как вашего величайшего почитателя, восхищённого вашим искусством, вашим талантом и, осмелюсь сказать, вашей неотразимой грацией, которая затмевает даже эти шедевры!

Лив едва не поперхнулась. Его голос был слишком громким, слишком мягким. Он играл роль безупречного спутника. Ловил взгляды, делал комплименты, комментировал полотна с удивительной точностью. Но время от времени склонялся к её уху и шептал:

— Ты всегда так сладко нервничаешь перед публикой? Или это только при мне и публика тут ни при чем?

— Держи дистанцию, Дориан, — прошипела она, стараясь не оглядываться на любопытные взгляды. — Все думают, что ты заядлый холостяк, и пусть так и остаётся. Не давай им повода для сплетен.

— А что, если я хочу, чтобы они решили иначе? — он прищурился, его улыбка стала ещё шире, почти хищной. — Люблю, знаешь ли, слушать сплетни о себе. Особенно когда они правдивы. Или... почти правдивы. Скажи, Лив, как думаешь, что они шепчут о нас прямо сейчас?

— Я... — она сглотнула, чувствуя, как горло пересохло, и решилась сменить тему, чтобы не дать ему завладеть разговором полностью. — Как часто ты пьёшь кровь, Дориан? Это... больно?

Он рассмеялся, тихо, но так, что этот звук отозвался в ней лёгкой дрожью. — О, моя любопытная, мы уже играем в вопросы? Отвечу: реже, чем людям нужен сон, но чаще, чем ты злишься на мои подколы. И нет, это не больнее, чем первая любовь — немного щемит, немного кружит голову, но в итоге... ты сама захочешь повторить.

— Куда ты хочешь меня отвести, говоря о «твоём мире»? — Лив старалась звучать твёрдо, но её голос дрогнул.

Он наклонился ближе, ровно настолько, чтобы она почувствовала тепло, исходящее от его кожи, и его дыхание коснулось её уха.

— Сейчас моя очередь задавать вопрос. Но, я всё равно отвечу — тебе там понравиться.

— Ты говоришь так, будто я уже согласилась.

— Лив, — Дориан посмотрел на неё спокойно, почти серьёзно, — мы оба знаем, что ты слишком любопытна, чтобы отказаться. Ты ведь уже представляешь, что там может быть, и это будоражит тебя, правда?

— Я ещё не решила, что во мне преобладает, я в большей степени сгораю от любопытства или... или я боюсь тебя, твоего переменчивого настроения... и твоего... голода, — тихо ответила она, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.

— Моего голода бояться не стоит, лучше бойся своего. — Он улыбнулся, и в этой улыбке было всё — обещание, угроза и что-то еще, от чего её пульс участился.