Вторая жена. Ты выбрал не нас - Оксана Барских

Тогда бы Амине не пришлось страдать от нелюбви бабушки и ее бесконечных напоминаний, что мальчики гораздо лучше девочек.

И она не захотела бы родиться мальчиком, о котором так грезит свекровь.

Я хочу убедить ее, что и девочкой быть неплохо, как вдруг слышу резкий стук двери, а затем приближающиеся шаги. Сердце начинает стучать с такой частотой, что у меня закладывает уши, и я резко отстраняюсь от дочери и захлопываю дверь.

А когда сажусь на водительское сиденье и завожу машину, вижу, как в нашу сторону бежит Саид.

Злой.

С хмурым взглядом и сведенными к переносице бровями.

Сжимает кулаки и выглядит так, будто хочет схватить меня за шиворот и потащить обратно в дом, чтобы снова заставить подчиняться его матери или же будущей жене.

Я вжимаю ногу в педаль газа как раз в тот момент, когда он подходит к двери с моей стороны и уже тянется ее открыть.

Машина резко трогается с места, а я с облегчением смотрю в зеркало заднего вида, где отражается оставшийся на месте Саид.

Ему больше не удастся унизить меня или заставить подчиняться.

Любящая семья.

Верный и внимательный муж.

Иллюзия счастливой жизни.

Всё это остается в прошлом.

И мне там больше нет места.

Домой я больше не вернусь.

Ни за что и никогда не переступлю порог дома, в котором когда-то была счастлива.

Глава 6

Меня всё еще потряхивает от выброса адреналина в кровь, но я обеими руками держу руль и внимательно смотрю на дорогу.

Пусть это не трасса, а улицы между частными двухэтажными домами, никогда не знаешь, откуда внезапно может выскочить пешеход.

Родители живут в другом конце коттеджного поселка, так что я радуюсь тому, что не пришла к свекрам пешком, а взяла машину. Иначе мы бы с дочкой не сумели выбраться, и Саид перехватил бы нас, никуда не отпустив.

Ему никогда не нравилось ходить в гости к моим родителям, где, как они всегда говорил, его не уважают и всячески дают понять, что не принимают его в семью.

Я едва не усмехаюсь от этой мысли. Сейчас бы многое отдала за то, чтобы вернуть ему его же слова.

Будто бы меня в семье Каримовых считали своей.

Нет.

Я для них была и остаюсь швалью, о которую можно и нужно вытирать ноги. И это моя вина, что я позволяла так с собой обращаться.

Периодически поглядываю в зеркало заднего вида на дочь, но Амина всю дорогу молчит, даже не радуется, когда мы подъезжаем к знакомым воротам.

Пусть мы с Саидом и Аминой не так уж и часто навещаем моих родителей, но она всегда в такие дни была воодушевлена, ведь в этом доме ее любят и никогда не шпыняют.

Невольно вспоминаю ее убежденность, что если бы она родилась мальчиком, то ее бы все любили, и замечаю работу мыслей в ее глазах.

– Солнышко, что у тебя в руке? – спрашиваю я, кивая на сжатый кулачок.

Она даже не разжимает пальцы всю дорогу, словно в ладони что-то настолько важное, что она боится потерять свое сокровище.

Вместо ответа Амина поджимает губы и опускает голову, скрывая от меня выражение своего лица, и вызывает тем самым тревогу.

Я паркуюсь чуть подальше от ворот, чтобы не загораживать проезд, и разворачиваюсь, отстегивая на ходу ремень безопасности.

– Амина, – произношу осторожно, но не строго, чтобы не напугать дочь.

Она всё равно вздрагивает, а затем ее плечи начинают трястись, словно она плачет.

Я выскакиваю из машины и открываю пассажирскую дверь с ее стороны. Касаюсь ее лица и заставляю посмотреть на меня. Так и есть. Заплаканное личико, опухшие веки и щеки. И слезы, которыми наполнены ее глаза.

Я сглатываю ком и не нахожусь с тем, что сказать, и просто трогаю ее сжатый кулачок. Она нехотя разжимает его, и на ее ладони я вижу жемчужную бусину. Одну из тех, что Саид заставил собирать ее по всей комнате.

– Я не брала украшения. Я не воровка! – едва не кричит Амина, и я прижимаю ее к себе.

Поглаживая по голове, убеждаю ее, что верю ей. Думаю, именно это и нужно дочери. Знать, что хотя бы мать не верит мальчишкам, которые и обвинили ее в воровстве.

Во двор мы заходим, когда она успокаивается и становится вдруг аморфной. Сказывается стресс, но именно это меня и беспокоит. Она хоть и маленькая, но мысли в ее голове совсем недетские.

Машин во дворе нет, а это значит, что мужчин дома нет. Только охрана, патрулирующая территорию, и мама.

Я чувствую облегчение, так как мне бы поговорить с ней тет-а-тет.

Отец не поймет меня, когда я скажу ему о предстоящем разводе, а вот мама сумеет убедить его не пороть горячку. Сейчас отчий дом – то единственное место, куда мы с Аминой можем вернуться.

Вид матери в привычном глазу образе – в длинном закрытом платье синего цвета, однотонным белым платком на голове, который полностью прикрывает волосы, – вызывает теплые чувства, словно я наконец оказалась дома. По-настоящему дома.

– Дилара? Почему не предупредили, что навестите нас? Отца с братьями нет, но я бы хоть сказала Наире приготовить что-нибудь вкусное к вашему приезду, как раз сейчас обедать садимся, – удивляется мама и улыбается при виде нас.

Сразу же целует Амину в щечку, пока не замечая ее расстроенного личика. Несмотря на то, что у нее есть и другие внуки, от сыновей, моих братьев, детей она не делит. Относится ко всем одинаково ласково и справедливо.

– Мы с Аминой одни, мам. А от обеда не откажемся, мы с утра ничего не ели.

– Ты никогда не приходила к нам без мужа, дочка, что-то случилось? – настороженно подмечает мама, когда открывает входную дверь, но внутрь нас пропускает.

Лицо ее сразу мрачнеет, когда я не отвечаю на ее комментарий и просто отвожу стыдливо взгляд.

Когда мы разуваемся, я снова смотрю на мамино лицо и с неприятным удивлением вижу, что улыбка с ее лица спадает, как не бывало. От хорошего настроения не остается и следа.

Я прогоняю плохие мысли прочь, так как всю дорогу и так накручиваю себя.

Замечаю мамину помощницу Наиру и прикусываю губу, раздумывая, как бы рассказать всё матери наедине. Вот только она меня опережает, буквально читает мои мысли и намерения, пока я не