Попал! В хорошие руки. Лазейка-портал - Мартиша Риш

— И что же дальше?

— А дальше ведьма чарует их на обереги. Свистульки.

— Я должна это видеть. Пусть выглянет.

Я высунулась из кареты, неудачно спрыгнула на землю, одернула юбку, кое-как зажала дырку в пальцах. Дама скривилась.

— И она даже не знает, где ее дом. Точнее, дом ее мужа.

— Его зовут Оскар, — добавила я, — Мне бы хоть адрес. Мы поженились по внезапной и страстной любви.

— Значит, Оскар — всё? Что ж, а не выпить ли нам с вами сбитня?

— Я не пью спиртное.

— Что вы! Это просто компот с добавлением травок. Я сейчас же придумаю что-нибудь с платьем для вас, было у меня одно такое, м-м-м очень оригинальное. Вам пойдёт. И подскажу адрес. Ну и завтра вы, ко мне, конечно, зайдёте. Поболтаем о том, о сем.

— Госпожа держит салон, у нее собираются все знатные горожанки, — подсказал кучер, — Ну а я их по домам развожу. Так что, завтра я нужен?

— Еще как, — чепчик кивнул сразу всеми бантами и рюшами, — Ты далеко не уезжай. Через полчаса я все устрою. И платье, и шляпку, и густую вуаль. Кстати, вы уже знакомы с Анджелом? У Оскара удивительный сын. Чисто ирлинг. И глаза такие у него, прямо как небо. Синие, огромные. Потрясающе красивый юноша.

— Ребенок? — уточнила я. Оскар говорил о том, что у него есть ребенок. А тут?

— А вы не знали?

— Знала, но…

— Шестнадцать лет! Чудесный возраст.

— Да уж, в этом возрасте чудят на всю катушку, — буркнула я и пошла в сторону дома. Кучер громко крикнул мне вслед.

— Так я тута подожду сколько нужно.

Глава 5

Светлана Ивановна

Столик накрыт бежевой скатертью, на ней распустились по краю тюльпаны, совсем как живые, даже тычинки торчат наружу, с крайнего сорвалось и исчезло несколько лепестков, пчелы перелетают с одного цветка на другой. В вазочке цветок куда проще и тусклее, он выглядит будто лента, нарезанная на множество разных кусков и скрепленная чем-то посередине. У нас в школе такие же делают первоклашки каждый год, вырезают их из чего придется.

Я даже пальцем потыкала этот цветок, нет, вроде живой, но выглядит он действительно странно. Впрочем, как и все в этой комнате: мебель, посуда, одежда. Кажется, эта комната — гардероб милой дамы. А может, гостиная? В моей квартире гостиная куда меньше, но здесь и дом совершенно другой. Одна только лестница на второй этаж чего стоит, каждая ступенька расписана своим особым узором, поверх него нанесена нравоучительная надпись о доброте.

И как-то так странно и неразумно выходит, что хозяева дома попирают эти цитаты каждый день своими ногами. Вроде и нехорошо, а с другой стороны, они же их все же читают, может, и прониклись чем-то добрым.

— Где же это платье, где-то же оно было?

Хозяйка потрошит пятый по счету шкаф, выуживает все новые и новые вещи. А мне на моем диванчике и вздохнуть-то страшно. Кругом такая красота: милые сердцу хозяйки вещи, ручная вышивка, вазы. Будто бы я попала в дамский салон где-нибудь в Англии позапрошлого века. И любопытство сжигает меня просто дотла.

Раз уж я попала сюда, так хочется все рассмотреть и потрогать, но неудобно. Вот и сижу, сложив на коленях руки, чтоб только не провести ими по стене. Она тоже непростая, обита тканью, напоминает тысячи кремовых лепестков, составленных воедино в странном узоре. Может, это и не ткань вовсе?

— Нравится? — женщина заприметила мой интерес.

— Да, очень, — я не стала лукавить.

— Мой покойный муж обожал все эльфийское, вот и обои наши оттуда привезены. Стоили сумасшедших денег. Кто бы мог подумать, что это будет так дорого. Но мужу они нравились, вот он и отделал ими лучшую комнату нашего дома — мой будуар. Странный он был мужчина, себе — ничего, будто бы ему и не нужно, может, и не нужно было. Силком его к портным тащила, представляете, не хотел одеваться как следует.

Зато мне и мальчикам, а у нас двое сыновей, покупал все. Стоило только посмотреть на какую-то вещь или ляпнуть что-то в разговоре некстати, как это тут же появлялось у нас. Шляпки, лошади, экипажи. И зачем столько всего? Я половину своего гардероба мечтаю раздать. Мне просто не нужны эти вещи, их некуда носить. Вот как все эти платья, к примеру, — хозяйка дома положила на кресло еще одно пышное платье. Я думала, она просто складывает на кресло некоторые из вещей, чтоб удобнее было влезть в очередной шкаф.

— Это что, все мне? — я изумилась по-настоящему. Тяжелый бархат, атласный шелк, хлопок какой-то особенной выделки, он будто искрится сам по себе, а еще кружева, их здесь так много.

— И сундучок тоже к ним. Вот этот, видите, с резьбой? Его делали гномы, изнутри он обит тоненькими пластинками нефрита, моль его сильно не любит. А по краю тонкая полосочка меди, чтоб и муравьи не заползли. В ручку вделана серебряная проволока, чарованная. Это от нечисти и вампиров, их, правда, давно всех поизвели, но раньше такие вещи иметь было модно. А еще эти шляпки тоже вам. Их набралась целая коробка, к вашим локонам очень пойдут. Туфель немного, все на каблучке, но вы не беспокойтесь, я подгоню их по вашей ноге.

— Подгоните?

— Да, я еще помню одно заклятие, способное усадить любые туфли на любую дамскую ножку с таким удобством, будто бы это тапочки.

— Спасибо.

— Ах, не за что. Это вам спасибо, что зашли. Мне хоть не так скучно. И потом, делать добрые дела — это так полезно для цвета кожи, вы не находите? И приятно, опять же.

— Нахожу.

С одной стороны, я будто поймала в руки обжигающее ощущение счастья, женского, особенного, когда ты вдруг ощущаешь себя хозяйкой сокровищ. И неважно, что это — полный гардероб вещей или просто очень удобные туфли, купленные в половину цены. А с другой стороны, мне до ужаса неудобно уносить из этого дома такую гору сокровищ. Просто так, бесплатно, потому что женщине они не нужны. Я приложила к груди кулачки и позволила себе секунду полного абсолютного счастья. Да, дома меня потеряли, муж удрал и совершенно не понятно, как я попаду домой. Но в этот миг я буду счастлива.

Женщина улыбнулась мне открыто, как-то совершенно по-особенному и на душе стало сразу светло, я вдруг поверила, что сегодня моя свадьба взаправду, и жить я теперь