Любовь, которую ты вспомнишь - Рина Сивая

Возвращаясь домой в полутемном салоне машины, под мерный гул мотора и его твердую руку на моей, я ловила себя на мысли, что готова ехать так до самого края земли.

Вечерами к нам часто заглядывал Хави, и в какой-то момент Лерка взялась учить его русскому. Выходило у них настолько ужасно, что папа сжалился и присоединился к процессу. Не сказать, что после этого дело пошло быстрее, но следить за их уроками было откровенно весело.

По выходным мы выбирались кататься на яхте. Как Диего и обещал, он никогда не выходил в море один, поэтому в таких поездках нас всегда сопровождал его брат или сестра со своей семьей. Их дети подружились с Алексом, чему я была безгранично рада.

Но больше всего меня радовал процесс документального оформления Диего как отца Александра, запущенный самим Ди.

– Это не так сложно, – буквально на следующий день после переезда на виллу заявлял нам Арнау Серра – новый адвокат Диего. Мы сидели в кафе в одном из бизнес-центров Барселоны – как я поняла, офис Серра находился где-то на верхних этажах, и, судя по месторасположению, слава «юридической акулы» ходила за мужчиной не просто так: зарабатывал он явно немало, и мне страшно было представить, сколько за его услуги платил мой муж. – Вам, сеньор Солер, нужно добровольно признать отцовство – тогда ваш сын получит испанское свидетельство о рождении и статус гражданина Испании. А вам, сеньора Солер, придется подождать подольше.

К чести адвоката, он весьма грамотно объяснил, что именно предстояло делать и в каком порядке, какие могли возникнуть проблемы и сложности, как нужно себя вести, чтобы моя туристическая виза не просочилась, и мне не закрыли въезд в Испанию на следующие полгода.

– Я ведь правильно понимаю, что вы планируете задержаться? – без задней мысли поинтересовался сеньор Серра, и только тут до меня дошло, что мы обсуждали не просто получение моим сыном гражданства другой страны.

Мы обсуждали наше испанское будущее.

Мы с Ди еще не проговаривали этот вопрос, о чем честно и сообщили адвокату, но после вполне очевидная проблема повисла над нами, как дамоклов меч.

Диего осторожно попытался узнать мое мнение еще в машине, когда мы возвращались домой, но мне нечего было ему сказать. Мне нужно было подумать… и обсудить все с родными.

Валерия легко приняла сторону Ди, заявив, что глупо отказываться от возможности жить в Европе. Мол, тут и климат мягче, и возможностей для Алекса больше.

Родители не были такими категоричными. Мама тактично сообщила, что моя жизнь – мне и решать. Папа оказался более многословным, и напомнил, какие меня будут ждать проблемы, если мы с Сашей останемся, но с Диего ничего в итоге не сложится.

– Я бы не торопился на вашем месте, – закончил свою пламенную речь отец. – Сколько у тебя еще там виза действует? Полтора месяца? Вот и поживите пока, подумайте. Прикиньте варианты. Насколько я знаю, у твоего мужа запасной имеется.

Я, грешным делом, подумала, что своими словами папа намекал на Елену, и Ди пришлось полвечера меня успокаивать, пересказывая разговор в родительской квартире. Готовность Солер перебраться за нами в Россию была, конечно, приятной, но почему-то эта мысль вызывала больше дискомфорта, чем радости.

Наверное, все дело в том, что я понимала: Диего держали якоря намного более тяжелые, чем мои. У него здесь и семейный бизнес, и куча родственников. Море, в конце концов. А у меня? Конечно, были мама с папой, Лера и Паша, еще несколько подруг и друзей, расставание с которыми было бы болезненным, но…

Я уже проходила через это. Бросала все ради мужчины, в которого влюбилась до беспамятства, и, если говорить откровенно, я не могла сказать, что за тот поступок я себя осуждала или о чем-то жалела.

Я была уверенна, что поступила бы так снова. Даже спустя годы.

Но если с родителями, сестрой и совестью я могла договориться, то что делать с Пашей, я не представляла.

Нашего с Ди воссоединения Павел не одобрил. Он сначала поругался на Леру за то, что она влезла не в свое дело, после – на меня за наивную веру «во всяких идиотов». И с того момента разговаривал со мной только о рабочих вопросах, да и те решал быстро, точно и однословно, будто отдавал приказ кому-то из подчиненных, а не своему другу.

Подобное отношение меня расстраивало достаточно, чтобы Диего это заметил. Я рассказала ему все, как есть, на что мой муж пообещал что-нибудь придумать.

Честно? Не поверила. И, как оказалось, зря.

Паша позвонил через неделю. По видео. Вежливо поинтересовался, как у нас дела, и, услышав, что все замечательно, тяжело вздохнул.

– Твой муж хочет, чтобы ты осталась с ним в Барселоне, – озвучил Миронов то, что я и сама прекрасно знала. Но, понимая, что это не праздный интерес, я ответила:

– Я подумываю согласиться на это предложение.

Паша покивал головой несколько раз, глядя при этом куда-то в сторону, а после так же в никуда произнес:

– Мне Диего тоже сделал предложение. Не такое соблазнительное, конечно, как домик на побережье, но…

Я замерла в ожидании продолжения. Миронов долго молчал, словно взвешивал все «за» и «против», давая мне понять, что он действительно до сих пор не решил, что делать.

Но, вероятно, этих минут со мной на связи Паше хватило, чтобы решиться.

– И я тоже склоняюсь к тому, чтобы согласиться, – признал он, наконец-то переводя взгляд на меня. – Солер предложил инвестировать в нашу компанию большую сумму. Огромную, если честно. Но только при одном условии.

– Каком? – не выдержала я очередной затяжной паузы.

Паша улыбнулся – немного грустно, как мне показалось.

– Если я соглашусь открыть европейский филиал в Барселоне, а ты согласишься его возглавить.

Этим с Ди я тоже поделилась: что боюсь повторения истории. Я не хотела сидеть дома без работы, особенно теперь, когда знания языка позволяли мне заниматься хоть каким-то делом, но… мне нравилось работать с Пашей. Нравилась моя должность, мои подчиненные, мои обязанности. Отказаться от этого было сложнее, чем от всего прочего.

Потому что без них меня ждала неизвестность. А она с некоторых пор будила во мне панику.

Одного разговора хватило, чтобы мой все еще муж проникся, продумал и нашел выход даже из такой сложной ситуации. Ради меня.

Мы долго общались с Пашей,