Притворись моей любовью - Карина Семёнова

Фейри сделали шаг вперёд, Доментиан вскинул руку, но не успел. Огненные вихри врезались в него, протащили по полу и бросили на груду камней. Я кинулась к нему, но липкая сеть опутала мои ноги, и я рухнула на колени, так и не добравшись до Доментиана.

Ирлайт подбежал ко мне, рывком забросил на плечо, и я чуть не взвыла от боли.

— Добейте и приберитесь тут, — скомандовал он остальным.

— Нет! Отпусти нас! Доментиан!

Я видела, что три фейри, прикрываясь щитами, с опаской двинулись к Доментиану, лежащему без движения, но так и не осмелились приблизиться. Они кинули пламенные сферы вверх, раздался глухой рокот, и каменный потолок рухнул вниз. Мой отчаянный крик потонул в грохоте.

Ирлайт уносил меня прочь. Не помня себя от ужаса, я плакала и кричала, металась, пытаясь освободиться, тянулась туда, где осталось моё сердце, похороненное под камнями, — Доментиан.

Глава 106

Доментиан

Я уже умирал. Второй раз не так страшно.

Сквозь дыры в потолке просачивался кровавый свет догорающего заката.

«Закат, уже прошёл день, как я валяюсь здесь. А где-то там Лайон».

Попробовал шевельнуться, но боль в теле пронзила раскалёнными иглами и снова сбросила меня в беспамятство.

Сил почти нет. В голове такой туман, что еле удаётся концентрироваться на главном.

— Добейте и приберитесь тут, — приказывает Ирлайт своим головорезам.

— Нет! Отпусти нас! Доментиан! — крик Лайон гулом отдаётся у меня в голове.

Но сил нет даже встать. Это и не имеет смысла: противников слишком много, ещё одной схватки я не выдержу. Лайон бьётся в руках Ирлайта, но он упорно тащит её прочь.

Когда снова очухался, удалось, превозмогая боль, чуть сменить положение тела. Камни — плохая альтернатива мягкой постели. Особенно если сломаны кости и разорваны мышцы. Приложил ладонь к груди.

«Стучит!»

Я лежал на грубых холодных камнях, старался сосредоточиться на непривычных ощущениях трепыхающегося сердца, которого был лишён почти всю жизнь. Но боль врывалась в сознание, пьянила голову.

«Регенерация чересчур медленная. Сначала Осор, которая вытянула из меня силы ещё в Академии, после — её издёвки и раны от когтей, потом схватка. Я чуть не проиграл. Только ярость и глаза Лайон, полные веры в меня, помогли отправить Осор туда, где ей самое место. А потом проклятый Ирлайт, и последний резерв магии ушёл на то, чтобы выжить.

Лайон успела перед нападением Ирлайта одеть на меня сюртук, как удачно. Не с первого раза, едва попадая в карман, достал два последних флакона с тонизирующими зельями.

«Слабенькие, но сойдут, с ними регенерация пойдёт быстрее. Всё равно больше ничего».

Я всего лишь откупорил флаконы, опрокинул их содержимое в рот, но так устал, словно перелетел океан, и опять провалился в забытьё — спасение измученного тела.

Трое надвигаются. Фейри огня, молоды, повадки воинов.

— Вроде бы сдох.

Украдкой, из-под ресниц, вижу, как троица переглядывается.

— Туда ему и дорога, — говорит тот, что старше, дотрагивается до странной эмблемы на груди в ритуальном жесте. Перевожу взгляд, у других такие же. — Пусть заберёт свою мерзость!

В меня летит маленький гладкий шарик — мой маячок, который я оставил Ирлайту.

— А если жив?

Фейри мнутся, прячутся за щитами, но приблизиться так и не решаются, несмотря на то, что я лежу без движения.

Отвлекаюсь на крики Лайон, и чуть не пропускаю момент, когда три огненные сферы летят в своды высокого потолка, и так испещрённого трещинами. Грохот. Взрыв. Обломки крыши, камни валятся вниз. В последний момент успеваю выставить барьер и откатиться в сторону под защиту колонны.

Когда выплыл в другой раз, в разломы с потемневшего неба уже заглядывали первые звёзды. Боль унялась, я мог спокойно шевелить руками. Ворот рубашки, пропитавшийся кровью, противно холодил шею и грудь. Я попытался сползти с груды камней, на которой лежал, но они пришли в движения, грозясь засыпать меня. А я и в прошлый раз еле выполз.

«Повезло, что вокруг Ирлайта такие же трусы и идиоты, как он сам, не удосужились убедиться, добили меня или нет. Зато столько пафоса. Прямо как в Лайон при нашей первой встрече. Лайон. Куда же они унесли её?»

Хотелось есть, ещё больше пить, очень тянуло в сон и с трудом удавалось держать глаза открытыми, но я превозмог марево в голове.

«Приходить в себя буду никак не меньше суток. Вокруг пустыни нагов, — Осор знала, где сделать убежище, чтоб никто не мешал, — выбраться отсюда в одиночку у меня получится ещё не скоро».

Тело восстанавливалось, но магия возвращалась непозволительно медленно. Опять приложил руку к сердцу, случайно наткнулся на вышитый значок, приколотый к сюртуку, и усмехнулся.

«Братство чёрных магов. Что ж, мне бы сейчас пригодилось какое-нибудь братство. Я бы не отказался от спасения».

Я вспомнил, как Лайон говорила, что нужно уметь просить о помощи.

«Попросить? Но как? Маячок. Фейри оставили тут маячок, настроенный на мою ауру. Если я смогу его переправить. То…»

Не успел додумать, как руки уже сами чертили поисковые руны, и алые знаки стеклись в одну точку.

«Там! Он там!»

Простейшие заклинания поиска и перемещения едва не отправили меня в обморок. Я вытянул руку, маячок взмыл в воздух и неровно, скачками, рискуя свалиться, поплыл ко мне. Когда холодный полированный камень маячка упал в мою ладонь, тьма снова утащила меня на дно.

Когда опомнился, вокруг было так темно, что только демоническое зрение, привыкшее к полумраку Хаоса, да свет звёзд позволяли различать очертания. Маячок всё ещё лежал в руке.

«Почтовый огонь. Заклинание одновременно и простое, и сложное. Сложность — попасть к нужному адресату. Тем более так отправляют письма, а тут маячок. Но должно получиться, выбора нет. Кому отправить, тоже особо выбора нет. К тому, кто догадается, что это. Брам. Он видел такой маячок, когда мы охотились за МакКоллином. Он должен вспомнить. Ну а дальше любопытство и благородство сделают своё дело».

Я полежал немного, собираясь с силами. Поднял руку, от ладони взвился лёгкий дымок, закрутился чёрным пламенем. Маячок взмыл в его сердцевину, завертелся и пропал. Я уронил руку, попробовал сесть, но оказалось, что это плохая идея. Тогда я просто повернулся на бок и как смог устроился спать.

«Это лучшее, что я могу сделать. Так