Притворись моей любовью - Карина Семёнова

подыскать подходящую замену. Податель этого письма, господин Вазилис, чрезвычайно компетентный специалист, имеющий доступ ко всем источникам знаниям Хаоса, он — Старший хранитель самого повелителя Отятома. Кто, как не господин Вазилис, лучшая кандидатура для должности лектора по чёрной магии. Господин Вазилис любезно изъявил готовность временно меня заменить, но если Вам повезёт и Вы будете достаточно убедительны, то Вам удастся уговорить господина Вазилиса сменить уважаемое и высокое положение Старшего хранителя Хаоса на должность лектора чёрной магии в Академии. Отважусь дать подсказку: господин Вазилис очень любит комфортное жильё, обильную еду и хорошие деньги. Засим откланиваюсь.

С уважением, господин Доментиан

Я тщательно запечатал письмо, протянул его Вазилису.

— Лети в СУМРАК, там попросишь встречи с ректором Урлах-Тором, лично отдашь ему это письмо. Учти, там меня знают под именем Доментиан. Дождёшься, пока ректор прочитает. А дальше сам справляйся.

Я развернулся, чтобы уйти, но демон опять остановил меня:

— Архос, подожди. Подожди же меня.

Он быстро забегал по комнатушке. Из тайника достал большую сумку. Похоже, давно готовился уйти, но не решался покинуть хранилище. Чтобы добраться до Омута, надо пересечь окраину города и пустырь. Смерть нашла бы его быстрее: все хотят гарантий, что старый хранитель освободит своё место навсегда.

— Здесь самое важное, — Вазилис хлопнул костлявой рукой по сумке. Окинул взглядом комнату и зашагал вслед за мной.

Стоило выйти из хранилища на улицы города, как наша странная парочка сразу привлекла внимание. Любопытные глаза, шепотки со всех сторон. Но остановить пока никто не отваживался. Однако, чем ближе к узким кривым улочкам, тем настойчивее слышалось злое шипение.

Вазилис пыхтел у меня за спиной, старался не отставать. Я до зубовного скрежета терпеть не мог принимать вторую ипостась в Хаосе — сколько издёвок из-за неё вынес — но было не до моральных страданий. Я на ходу обратился, перехватил сумку у старого демона.

— Летим!

Мы поднялись в воздух, стрелой помчались к порталу, и улицы под нами закипели движением. Из подворотни выскочил плечистый молодчик, выпустил «Тень смерти» по Вазилису, и старому демону пришлось вертеться и кружить, пока чёрные тени пытались разорвать его на части. «Лютая кара» игольчатым цветком слетела с моих рук, воткнулась в голову молодчика, и тени оставили Вазилиса. Зато теперь, подгоняемый страхом, он нёсся едва ли не быстрее меня. Слева мелькнула вспышка, и туда отправилась россыпь «Болотных звёзд». Позади кто-то взревел, захлопали крылья. Под аккомпанемент утробного воя мы пронеслись мимо внутренней стражи, вылетели из портала. Вазилис сразу приземлился, согнулся, шумно хватая ртом воздух. Потом уставился на дракона, который большими ярко-оранжевыми глазами с узкими зрачками наблюдал за нами.

Стража двинулась к нам.

— Господин Вазилис… — начал один из них.

Разумеется, они хотели знать, есть ли у хранителя разрешение покинуть Хаос. Я заступил дорогу стражнику.

— Господин Вазилис оставил пост Старшего хранителя, отправляется со мной по чрезвычайно важному делу.

— Но Повелитель Отятом…

— …будет рад назначить нового Старшего хранителя, — закончил я за него.

Стражник вперил в меня чёрные глаза, но через мгновение отступил. Вазилис коротко вздохнул за моей спиной. Я отдал ему сумку, проследил, как он неровно поднимается в воздух и улетает прочь.

Да, тяжело старику, но ничего, с остановками доберётся до СУМРАКа. Обратной дороги нет, за его должность уже наверняка началась грызня.

Я вернул себе человеческий вид, подошёл к Кадуму.

— Дракон, — при посторонних не стоило называть Брама по имени, — видишь вон там звезду. — Я показал на далёкую белую звезду, одной из первых выступающих на вечернем небе. — Возвращаемся к замку.

Глава 110

Лайон

Хоть каплю воды…

Тело затекло, и я с трудом села. Голова раскалывалась, губы потрескались от жажды, горло пересохло так сильно, что каждый вдох становился мучением. Очень хотелось пить, но вокруг только камень. Раны покрылись коркой, однако жгучая боль не давала и минуты покоя. Акси совсем ослаб, даже не появлялся.

Часы текли тягучей мутью, лишая сил и желания двигаться. Кажется, с тех пор, как Ирлайт и его прихвостни притащили меня сюда, прошло уже двое суток. Или ошибаюсь? За всё это время мне только один раз дали попить, и то «чтоб не сдохла раньше времени».

От боли, жажды я постоянно проваливалась в беспамятство. Как же страшно возвращаться из него в реальность. Здесь нет ничего: только старые неровные каменные стены, места на пару шагов и сухие колючие растения, сваленные в углу.

— Тебе постель, — кинул через плечо Ирлайт, прежде чем захлопнуть тяжёлую металлическую дверь, отрезая надежды на свободу.

Я подползла к крошечному окошку, уцепилась за решётку и выглянула. Скалы, песок, кусочек неба и палящие лучи. Воздух такой сухой, что никакая магия не может выжать из него даже каплю воды. Далёкий уголок Бальбиэна, неуютный и ненужный. Здесь так мало зелени. А дома, в лесах, её так много, что на языке фейри существует сорок названий оттенков зелёного.

Я свернулась калачиком, оберегая рану на боку и обожжённое плечо, погрузилась в беспокойный сон. Ночь пронзил тихий шёпот:

— Где же ты, Лайон?

Я вздрогнула, протянула руку в пустоту, но оказалось, это всего лишь сон. Если бы могла, я бы расплакалась. Но жажда лишила даже слёз, остались только горечь и боль.

Лунные лучи струились сквозь тьму и разгоняли мрак в камере. Я прислонилась к тёплой стене, как заворожённая, следила за полной жёлтой луной, повисшей в тёмно-синем небе. Шорох песка, треск падающих камней изредка нарушали тишину этого жестокого места, где даже природа беспощадна. Внезапно раздался пронзительный крик ночной птицы, и сердце сжалось от гнетущего предчувствия.

Ирлайт пообещал мне смерть. Сегодня.

Я опустила голову, провела рукой по волосам. Они свалялись, превратились в колтуны, но я упорно пыталась расчесать их пальцами. Умирать так с честью. Сделаю что могу.

Я обессиленно закрыла глаза. Весенние капели. Тёплые летние ливни, земля, мокрая от росы. Осенние влажные ветры, дующие с моря. Снежные зимние бури. Они навсегда. Я исчезну, а они нет. Умру, растворюсь в природе, превращусь в облака, чтобы слезами пролиться с неба, коснуться Доментиана, снежинками осесть на его волосах. Я верю, он почувствует мою любовь. Если он жив. Если он только жив.

Жив! Что-то изменилось с тех пор, как я тронула его горящее сердце. Связь, тонкая нить. Чувствую, как он тревожится. Или я схожу с ума? Просто хочу думать, что он спасся и