Судьба в наследство. 1. Письмо, с которого все началось - Елена Александровна Ковалевская

ремесленник такой чистый доход имеет, - заметила Юза. Вот ведь заноза! Не только у себя каждую монетку считает, но и у других тоже. Но благодаря именно этой стороне своего характера, она является нашим казначеем в путешествиях. Никто кроме нее не сведет наши расходы так, что мы ни одним грошиком не остаемся должные друг другу.

- А Пятого я на что кормить буду? - немного рассердилась я. - Мотаюсь по Союзу в последнее время: то как заправский курьер, то как основной полномочный представитель настоятельницы. И думаешь, мне кто-то денежку лишнюю даст? Сейчас! Держи кошелек шире! А эта коняга жрет как проглот. Не буду же я его одной соломой кормить. А знаешь, сколько отборное сено зимой стоит? И чтобы каких-нибудь лютиков или чистеца там не было?! А овес? Морковь?

- Ладно, ладно, - замахала она рукой. - А то ты мне сейчас всю его жратву перескажешь и цены на нее! Верю на слово!

Зимой Юозапа как обычная сестра, наряду с младшими сидела в ордене. Холод, морозы, народ зазря не гоняют, да и лошадей простудить можно. Хороший боевой или кавалерийский конь стоит целое состояние, и попросту гробить ценных животных было бы страшным расточительством. Выходило почти одинаково, что двух боевых сестер полностью одоспешить и вооружить, что одного скакуна купить или вырастить. Отсюда кстати и получалось: только самая богатая и могучая власть могла иметь сильную и боеспособную армию, а в Союзе на такие траты была способна только Матерь-Церковь.

Впрочем, ко мне это не относилось, то есть я не могла всю зиму отсиживаться в монастыре, отдыхая от летних мотаний, а должна была, как старшая сестра отправляться по приказу матери с поручениями. Однако Гертруды это касалось не так часто, ведь она не дочь графа, а простая, хотя и всему обученная деревенская девушка, можно даже сказать лучший боец из нас, но происхождение... Оно все переворачивает с ног на голову. И поэтому, увы, далеко не всегда лучшие и достойные стоят у высших постов.

Уже показались предместья Зморына с его богатыми деревнями и обширными ленными владениями Сонкарской знати, как вновь зарядил дождь.

- А чтоб тебя, - чертыхнулась Гертруда, когда моросящая пелена вновь окутала нас, размывая и без того серый и безрадостный осенний пейзаж. - И когда же эта пакостная погодка закончится?

- Когда зима настанет, - угрюмо заметила Юза, натягивая поглубже капюшон.

- Ладно вам девочки, не грустите, - попыталась обнадежить я сестер. - Мы скоро окажемся у моря, там погодка будет лучше.

- Лучше? - желчно вторила мне Юозапа. - А по-моему - как бы не хуже. Я с детства помню, этот вечный промозглый ветер и воздух, такой сырой, что белье не сохло на веревках по три дня.

- Сестренка, - я чуть повернула голову к ней, стараясь чтобы капли воды, стекающие с капюшона не падали мне на нос. - Ты выросла на северо-западном побережье Бремула, а мы едем на юг Альтисии, так что не сравнивай. На побережье будет тепло и хорошо, еще пара дней пути и мы это почувствуем. Я уже была раз в предместьях Sanctus Urbs, и знаю, о чем говорю.

- Дай-то Бог, - кивнула Герта, не обращая внимания, что она перебивает сестру, готовую разразиться новой недовольной тирадой. - А то еще немного, и я квакать от сырости начну.

- Так за одно и плавники еще отращивай. Мы тебя потом в речки спускать будем, чтобы ты нам броды искала или рыбу на ужин ловила, - сказала гадость Юза в адрес старшей сестры, видимо рассердившись, что та ее прервала.

- Если я плавники отращу, то ты у меня икру метать будешь! - резко ответила оскорбленная Герта, обидевшись на Юзин выпад.

Только новой ссоры нам не хватало! Я, конечно, понимала, что такая погода кого угодно доведет до белого каления, но между собою сцепляться не дело. Поэтому я придержав Пятого, направила его между жеребцами сестер.

- Все девочки, успокоились. Довольно цапаться. Сейчас только завернем в банк, а потом окажемся в тепле госпитальной кельи.

- Надолго ли? - ядовито бросила ни к кому не обращаясь, по-прежнему раздраженная Юозапа.

Я решила оставить вопрос сестры без ответа, и тогда та обратила внимание на девочку.

- Агнесс, ты живая еще? - нет, ну Юза сегодня точно не с той ноги встала! Осень что ли на нее так действует?

- Да сестра, - как положено, то есть коротко и по форме ответила ей девочка.

- А то едешь, молчишь. Даже слова лишнего не скажешь.

- Чтобы вы меня потом снова выпороли? - в ровном голосе Агнесс появился маленький намек на сарказм. - Нет уж спасибо. Что-то не хочется.

После того как утром третьего дня мы покинули Робату, девочка вела себя тише воды, ниже травы, и притом настолько, что мы иногда окликали ее, дабы удостовериться в присутствии. После порки, все-таки повлиявшей на нее самым положительным образом, Агнесс стала исполнительна, предупредительна, вела себя осмотрительно и аккуратно, словно являлась настоящей сестрой ордена, и только сегодня, оказавшись втянутой в этот глупый разговор, позволила себе небольшое проявление прежнего характера.

- Да хватит уже! - тут я не удержалась, ведь Юза если задалась целью кого-нибудь достать, то она непременно это сделает. А тем, кого сегодня достали, как всегда буду я.

Мы замолчали: Юозапа надулась на нас всех, Гертруда похоже обиделась на нее, и все мы дружно были недовольны погодой.

Зморынский госпиталь был особенным: он не располагался как все остальные в стенах города, это город вырос при нем.

Давно, лет четыреста тому назад, когда в местечке под названием Зморын еще не было и намеков на большое поселение, братья Ордена Святого Бенедикта Путешествующего основали для паломников, которые шли по пути Святого Бирага к месту совершения пятого подвига апостолом Фальком, огромный госпиталь. Со временем, подле него стали строить свои лавки, а затем и дома купцы, ремесленники, торговцы, не входившие в число приближенных к Церкви лиц. Потом за ними потянулся прочий люд, и теперь крепостные госпитальные стены занимали господствующую высоту над окружающим пейзажем, а город стоял рядом, соприкасаясь с одной из его крепостных стен.

В сам Зморын мы въезжали уже под не на шутку разошедшимся дождем.