Хрустальная ложь - М. Эль

чем все предыдущие. Без привычной тревоги, без мыслей о судах и обязанностях, о холодных контрактах и невидимых битвах. Просто — солнце, прорывающееся сквозь приоткрытые занавески, наполняя комнату мягким, золотистым светом. Запах кофе, доносившийся из кухни, был особенно приятным, а тихое дыхание рядом — самым успокаивающим звуком на свете.

Валерия открыла глаза, лениво переворачиваясь на другой бок. Виктор уже сидел у окна, в его любимой рубашке с закатанными рукавами, и читал документы. Его лицо было спокойным, словно сотканным из утреннего света, падающего на скулы, а пальцы привычно скользили по строкам, в которых, вероятно, таились судьбы целых кланов.

— Ты с утра уже за бумагами? — спросила она хрипло, уткнувшись носом в подушку, пытаясь ещё удержать остатки сна.

— Кто-то же должен приносить деньги в этот дом, пока одна особа спит, — отозвался он без отрыва от чтения, его голос звучал ровно, но с едва уловимой интонацией, намекающей на их новую реальность.

— Какая особа? — фыркнула она, подтягиваясь под простыню, её голос уже приобрёл обычную бодрость. — Я работаю не меньше тебя.

Мужчина поднял на неё взгляд, прищурился и хмыкнул, в его глазах мелькнуло озорство. — Ага, особенно по ночам.

— Виктор! — она запустила в него подушку, и та, мягко ударившись в плечо, вызвала его смех. Оба прекрасно знали, что так далеко еще не заходили.

— Шутка. Вот и проснулась, ma chérie.

Он подошёл, поцеловал её в висок, его губы были тёплыми, и поставил на тумбочку чашку с дымящимся кофе.

— Вставай. Сегодня я решил проверить одну безумную теорию.

— Какую?

— Что будет, если ты поживёшь со мной хотя бы день, не ломая мне мозг.

Они выехали вместе. Это было так просто и в то же время так значимо. Он — в своей чёрной, всегда безупречной машине, она рядом, с ноутбуком на коленях, волосы собраны небрежно, в руке — стаканчик с капучино.

— Ты выглядишь так, будто мы женаты лет пять, — пробормотал он, бросив на неё быстрый взгляд.

— А ты выглядишь так, будто уже устал, — не отрываясь от экрана, ответила Валерия, её пальцы скользили по клавишам.

Виктор рассмеялся. — Господи, и ведь я всё равно люблю тебя именно за это.

— За что? За то, что я стерва? Ты мазохист.

— За то, что ты — правда. Без маски. Даже когда раздражаешь.

Девушка взглянула на него мельком — и не смогла не улыбнуться. Это было, пожалуй, самое искреннее признание, которое она когда-либо слышала.

— Ладно. Приму это как комплимент.

К обеду он заехал за ней из суда.

— Ты чего здесь? — удивилась Валерия, выходя из массивного здания, её голос звучал с ноткой привычного скепсиса. — У меня ещё дела.

— Перенёс, — спокойно ответил Виктор, его взгляд был уверенным. — Решил, что сегодня — выходной. Наш общий.

— Виктор… — она уже хотела возразить, но вид его — уверенного, спокойного, с той лёгкой усталостью в глазах и едва уловимой улыбкой — заставил её просто выдохнуть. Сопротивление было бесполезным.

Двор его особняка ожил, когда они въехали. Охрана и его люди, привыкшие видеть босса всегда одного, вдруг распрямились и заулыбались. Они тоже по нему скучали, и кажется получили от него за то, что оставили Валерию без охраны последние дни.

— Добрый день, госпожа Андрес, — почтительно поклонился один из охранников.

— Перестаньте, — фыркнула она, но уголки губ дрогнули. — Просто Лилит или Валерия.

— Да, госпожа, — хором ответили трое, их голоса звучали почтительно.

Валерия закатила глаза. — Господи, Виктор, ты им платишь за это?

— За дисциплину, — ухмыльнулся он, его глаза блестели. — И, возможно, за то, что ты краснеешь.

Она толкнула его плечом, проходя в холл, чувствуя, как легкий румянец разливается по щекам. Её ноутбук уже стоял на столе в его кабинете. Виктор знал, что она не может долго без дела. Её ум требовал пищи, её энергия — направления.

Вечером Валерия сидела в его кабинете, за широким дубовым столом, который видел столько деловых переговоров и скрытых интриг. В руках — чашка чая, вокруг — папки с документами, но сегодня это не вызывало привычного напряжения. Виктор вошёл тихо, как всегда, и, не говоря ни слова, поцеловал её в висок, мягко касаясь губами.

— Перерыв, — сказал Виктор мягко, его голос был полон заботы.

— У меня ещё три отчёта, — ответила она, не поднимая глаз, её пальцы всё ещё скользили по экрану.

— И у тебя есть босс, — усмехнулся он. — Он велел отдыхать.

Она взглянула на него из-под ресниц, чуть улыбнувшись. — Серьёзно?

— Абсолютно.

Виктор опустился рядом, глядя, как она сосредоточенно печатает.

— Знаешь, ты опасна, — произнёс он задумчиво.

— Чем?

— Тем, что я больше не боюсь доверять. Ни одному человеку не позволил бы сидеть над делами клана. А ты — просто сидишь. Без страха. Без корысти.

Валерия кивнула, глядя прямо в его глаза, в которых теперь читалось не только властное спокойствие, но и глубокое, тёплое чувство. — Я не из тех, кто предаёт.

— Я знаю.

Позже, уже ночью, они лежали в постели. Огни города пробивались сквозь шторы, рассыпаясь мягким светом по её плечам, по его руке, обнимающей её. Валерия лежала рядом, уткнувшись в его грудь, пальцами лениво рисуя круги на его коже.

— Твоя мама? — тихо спросила она, указав на фотографию на прикроватной тумбочке, на которую её взгляд упал случайно.

Виктор обернулся.

— Да, — ответил он спокойно, но в голосе дрогнула нота грусти, которая была так редкой для него. — Её убили враги отца.

— Прости.

Девушка взяла фотографию в руки. Женщина на ней была красивой, сильной, с умным, проницательным взглядом. И Виктор очень на нее похож внешне. Те же пепельные волосы, те же глаза цвета неба. Даже ямочки на щеках при улыбке.

— Она была потрясающей, — прошептала Валерия, ощущая чужую боль, как свою.

— Да. Она была той, кто учил меня любить, даже когда мир рушится.

Они замолчали на пару минут. Тишина не была неловкой — она была наполненной, глубокой, как будто между ними шла тихая исповедь, где слова были излишни. В этой тишине рождалось новое "мы", построенное не на общих делах и интригах, а на общих воспоминаниях, общих чувствах и общей, пусть и ещё неопределённой, надежде.

— А твоя семья? — спросил он в ответ, и в его голосе читалось неподдельное любопытство. Он хотел знать о ней всё, каждую деталь, каждый штрих её прошлой жизни, который делал её такой, какая она есть.

Валерия улыбнулась, но улыбка её была грустной, словно тень прошлого, лёгким облаком набежавшая на её лицо.

— Большая. Слишком. Иногда кажется, что я часть какого-то грандиозного театра, где