Хрустальная ложь - М. Эль

— Это… это сбивает меня с толку, — прошептала она, её голос был полон растерянности. — Я не знаю, как с этим быть.

— Ты справишься, Лил, — уверенно сказал Рико. — Ты всегда справляешься.

Он отошел к столу, взял один из её документов, пробежался глазами.

— И знаешь, — продолжил Рико, складывая бумаги в аккуратную стопку. — Может, стоит позвонить Селине? Она, наверное, там на работе киснет, не видит, как её подруга тут… ну, в общем, киснет.

В его голосе прозвучало предложение, которое должно было облегчить ей состояние, но Валерия лишь нахмурилась.

Идея позвать Селину, свою единственную настоящую подругу, казалась логичной. Селина всегда знала, как её расшевелить, как заставить забыть о проблемах. Но Валерия вдруг почувствовала, что не хочет.

— Нет, — отрезала она, качнув головой. — Не надо Селины. Она занята. — девушка посмотрела на Рико, и в её глазах мелькнула редкая усталость. — Я… я пойду посплю.

Рико кивнул, понимающе. Он знал, что значит это заявление для Валерии — признание в том, что силы на исходе.

— Хорошо, госпожа, — сказал он, направляясь к двери. — Я передам всем в доме, чтобы не шумели. И если что-то понадобится…

— Я позову, — закончила Валерия за него. — Иди.

Он лишь кивнул, понимающе улыбнулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Валерия снова осталась одна в кабинете, в его кресле, среди его вещей. Она взяла чашку с уже остывшим кофе, сделала глоток, и на этот раз он показался ей не таким уж и безвкусным.

Скучала. Да. Она скучала. И это было страшно. Но вместе с тем, это было и… удивительно. Удивительно сильно.

Вместо того чтобы отправиться в свою, отдельно выделенную спальню, которую Виктор обустроил для неё со всем возможным комфортом, Валерия, недолго думая, поднялась по лестнице и направилась прямо в его комнату. Дверь была приоткрыта, и в полумраке она увидела его массивную кровать, застеленную тёмным шёлковым бельём. Здесь пахло им — сигарами, дорогим парфюмом и чем-то неуловимо мужским, что всегда ассоциировалось у неё с его присутствием. Она легла на его сторону, погрузившись в мягкость подушек, ощущая, как его запах обволакивает её, словно невидимое одеяло. Это было не просто желание спать, это была отчаянная попытка заглушить щемящее чувство одиночества, которое накатило с его отъездом. Она обняла его подушку, прижимаясь к ней лицом, и попыталась уснуть.

Глубокой ночью, когда город уже совсем утих, а Валерия, кажется, наконец погрузилась в сон, её телефон завибрировал. Сообщение. От него. Она открыла глаза, потянулась за ним, и увидела короткую строчку:

«Ma belle. Не могу уснуть без тебя. Как ты?»

Прочитав эти слова, Валерия вдруг почувствовала, как по её щекам разливается тепло. Она улыбнулась. Настоящей, широкой, какой-то глупой улыбкой, от которой ее сердце забилось чаще. Она прикрыла лицо руками, пытаясь скрыть это внезапное, смущающее счастье, которое хлынуло на неё. Её, всегда такую сдержанную, вдруг осенило осознание: она действительно скучает. И он — тоже.

Через несколько секунд пришло ещё одно сообщение. На этот раз — голосовое. Из-за настроек бизнес-аккаунта он не мог видеть, прочитала ли она его сообщение, или нет, но его слова звучали так, будто он просто говорил сам с собой, в темноте своей гостиничной комнаты.

Валерия поднесла телефон к уху, её сердце замерло.

В динамике раздался его низкий, чуть хрипловатый голос, совсем не такой, как обычно, когда он отдавал приказы или заключал сделки.

«В Нью-Йорке сейчас глубокая ночь, Моя Змейка. Надеюсь, ты спишь сладко. И, черт возьми, я постараюсь вернуться быстрее, чем планировал. Потому что…»

В конце голосового сообщения послышался глубокий вздох, а затем едва уловимый, но такой искренний смешок. «…потому что ты забрала не только моё одеяло и подушку. Ты, кажется, забрала мою способность дышать без тебя, Андрес. И теперь мне это начинает жутко не нравиться».

В его словах была такая неприкрытая нежность и уязвимость, что Валерия почувствовала, как её мир переворачивается. Она снова прикрыла лицо руками, смеясь и одновременно чувствуя, как на глазах наворачиваются слёзы. Это было слишком. Слишком реально. И слишком… прекрасно.

Она лежала в его постели, с телефоном в руке, пытаясь осознать услышанное. Её обычно холодное, расчётливое сердце билось как сумасшедшее. «Моя Змейка… мою способность дышать без тебя…» Эти слова крутились в голове, словно самая красивая мелодия, которую она когда-либо слышала. Она хотела ответить, хотела написать что-то столь же искреннее, столь же открытое. Но что? Что может сказать Лилит Рихтер в ответ на такое?

Она открыла чат, её пальцы зависли над клавиатурой. И в этот момент экран телефона моргнул. Сначала исчезло голосовое сообщение, а затем и текстовое. Виктор удалил их. Быстро. Бесповоротно.

Валерия замерла. Она видела это. Видела, как исчезли слова, как будто их никогда и не было. Как будто он сам испугался той откровенности, которую себе позволил. Наверное, он понял, что перешёл черту. Показал слишком много. Показал свою уязвимость ей, женщине, которая могла бы использовать это против него.

И она могла.

Лёгкое разочарование, острое, как укол, пронзило её. Но тут же сменилось пониманием. Это был Виктор. Властный, скрытный, контролирующий. Он не мог позволить себе быть таким. Особенно вдали, где он должен был быть несокрушимым Энгелем.

Девушка сделала глубокий вдох. Улыбка всё ещё блуждала на её губах, теперь чуть более грустная, но всё ещё тёплая. Она сделала вид, что ничего не видела. Не ответила. Просто положила телефон обратно на тумбочку.

Она повернулась на бок, снова обняла его подушку, вдыхая его запах. Слова исчезли, но их эхо осталось в её сердце, согревая её в этой огромной, пустой постели. Он испугался. А она… она верила. Верила каждому его слову, даже тем, которые он поспешил стереть.

Валерия закрыла глаза. Усталость, накопившаяся за эти дни без него, наконец взяла своё. Она уснула. И, возможно, впервые за очень долгое время, её сон был по-настоящему сладким, наполненным теплом его невысказанных, но услышанных слов.

Дождь моросил весь вечер — будто сам город пытался смыть с улиц остатки дневной суеты. Огни Нью-Йорка отражались в мокром асфальте, превращаясь в золотые реки, по которым проносились машины, и только одна женщина шагала по тротуару, как по полю боя, не обращая внимания на холод и влагу.

Лилит Рихтер снова выиграла. Ещё одно дело — громкое, изматывающее, почти невозможное. Муж, что избивал жену. Десять свидетелей, ложные показания, угрозы. И она — одна