Хрустальная ложь - М. Эль

— Mon feu, — сказал он, его голос звучал мягко, почти шепотом, а французский акцент добавлял словам особую интимность.

— Опять ты со своими загадками, — усмехнулась она, но в её глазах читалось любопытство. — Что это на этот раз?

— Значит… “мой огонь”.

— Хм. Звучит красиво. Но не надейся, что я не обожгу.

— Наоборот, — ответил он спокойно, его взгляд был глубок и полон смысла. — Только ради этого и живу.

В этой фразе было больше, чем просто слова. В ней была целая философия, его философия отношений с ней.

Через несколько дней Валерия собиралась в командировку — короткий перелёт в Чикаго. Очки на носу, строгий пиджак, волосы собраны в аккуратный хвост — весь её вид говорил о деловой сосредоточенности. Виктор как раз прилетел из Вашингтона. Ирония судьбы, или же её любимая форма случайности, свела их у стойки регистрации, где они столкнулись буквально лоб в лоб.

— Случайности не существует, — сказал он, успев поймать её чемодан, пока она не упала, его руки коснулись её, стабилизируя равновесие.

— Конечно. Ты, наверное, подкупил авиакомпанию, чтобы я летела тем же рейсом? — в её голосе звучала смесь негодования и вызова.

Он ухмыльнулся, его глаза сверкнули озорным огоньком.

— Я не настолько коварен. Хотя... идея неплохая.

— Даже не думай, Энгель.

— Поздно, Змейка. Уже думаю, — его тон был полон игривого обещания.

Когда объявили посадку, он всё же взял её за руку. Легко, будто невзначай, как будто это было естественным продолжением их встречи, но не отпустил, пока они не прошли контроль. Его пальцы сжали её ладонь, и в этом прикосновении было что-то успокаивающее, что-то, что говорило ей, что она не одна.

Кто-то из пассажиров, проходя мимо, шепнул:

— Какая красивая пара.

Валерия сделала вид, что не услышала. А Виктор улыбнулся так, будто это был самый правильный комментарий за весь день, подтверждающий то, что он уже давно знал.

...

«Ничего не значит» — эта фраза, подобно легкому крылу бабочки, пролетела над их отношениями, оставляя едва уловимый след, который, тем не менее, неуклонно менял их. Следующие несколько месяцев прошли под знаком этой условной свободы, под покровом недосказанности, которая, парадоксально, лишь усиливала притяжение.

Однажды, под предлогом «дела», Валерия оказалась в его доме. Ей нужен был его ноутбук — очередная проверка документов, очередная лазейка, которую нужно было либо закрыть, либо использовать. Виктор сидел за рабочим столом, делая вид, что поглощен отчетами, но краем глаза он не упускал её из виду. Наблюдал, как она, словно исследователь, скользила вдоль его книжных полок, проводя пальцами по корешкам книг, словно пытаясь прочитать их души.

— Не думала, что ты читаешь что-то кроме отчетов, — заметила она, вытаскивая одну из книг, её голос звучал с легкой иронией.

— Иногда и я человек, — его ответ был небрежен, но в нем таилась доля истины.

— Сомневаюсь, — фыркнула она, устраиваясь прямо на краю его массивного рабочего стола. — Так, пароль?

— Угадай.

Её глаза сверкнули. Игра началась.

— «Энгель_бог»?

— Почти.

— «Энгель_самый_красивый»?

Он рассмеялся, этот звук эхом отразился от стен кабинета.

— «Змейка».

Она подняла глаза.

— Что?

— Пароль, — повторил он, и в его голосе прозвучала нежность, которую он так старательно скрывал.

Валерия, стараясь скрыть улыбку, пробормотала:

— Ты неисправим.

— Я — последовательный, — отозвался он, и его взгляд на мгновение стал серьезнее. — Особенно, когда дело касается тебя.

В другой раз, она принесла бутылку вина «в благодарность за ноутбук». Он же, предвидя её появление, уже ждал с двумя бокалами.

— Ты пьёшь только красное, — сказал он, наливая вино, его движения были точны и уверенны.

— С чего ты взял? — в её голосе звучало легкое недоумение.

— Я всё о тебе знаю, Змейка. Даже то, что ты притворяешься любительницей белого, когда нервничаешь.

Она прищурилась, делая первый, медленный глоток. Вкус вина был насыщенным, глубоким, словно отражение их отношений.

— Слежка?

— Интуиция.

— Мания контроля.

— Любовь, — ответил он спокойно, и это слово, вылетев из его уст, повисло в воздухе, не требуя немедленной реакции. А потом, не дожидаясь её ответа, добавил: — Ну, почти.

Она закатила глаза, но лёгкая улыбка всё же мелькнула на её губах. В этот вечер они не обсуждали контракты и не строили стратегии. Они просто сидели в его просторной гостиной, разговаривая обо всём: о кино, о книгах, о далёком детстве, и о том, что им обоим не везло со сном. Когда она, утомленная, уснула у него на плече, Виктор осторожно накрыл её пледом и прошептал:

— Mon coeur fatigué… — «моё усталое сердце».

Она, не открывая глаз, пробормотала, словно во сне:

— Опять ты по-французски?

— Чтобы ты не поняла, — усмехнулся он, целуя её в волосы, в этот момент он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

Поздний вечер. Они стояли на крыше его дома, откуда открывался завораживающий вид на город, дышащий миллионами огней.

— Вид? — спросил он, его голос был задумчив.

— Потрясающий.

— Я про себя.

Она хмыкнула, не глядя на него.

— Самоуверенный ублюдок.

— Зато твой.

— Нет.

— Пока нет, — поправил он, и в его словах звучала тихая уверенность.

Валерия рассмеялась и оттолкнула его плечом, но это было скорее дружеское движение, чем проявление недовольства.

— Я начинаю привыкать к слову "пока".

Но когда Виктор взял её за руку, она не отдёрнула. И они стояли так — молча, глядя вниз, где под ними текла бесконечная, бурлящая жизнь, и где никто бы не поверил, что две фигуры на крыше — те самые легенды подземного мира, чьи имена шептались с трепетом и опаской. В этот момент они были просто мужчиной и женщиной, два сердца, объединенных одним общим взглядом на мир, который, казалось, только начинал открываться им обоим.

Глава 30

С самого утра Нью-Йорк был другим. Тише, холоднее, будто сам город чувствовал некое отсутствие, пустоту в привычном ритме. Виктор улетел на несколько дней — Лос-Анджелес ждал его для переговоров, официальных встреч, подписания контрактов и неизбежных обедов с бизнес-партнёрами, где каждый норовил урвать хоть кусочек его внимания. А для Валерии утро без него оказалось странно пустым.

Она проснулась слишком рано, хотя могла бы позволить себе поспать дольше. На кухне царила непривычная тишина, нарушаемая лишь мягким гудением кофемашины, наполняющей воздух ароматом свежеобжаренных зёрен. Хотя иногда Виктор заглядывал утром, просто чтобы сказать ей что-нибудь раздражающее. Её волосы были спутаны, на ней — его рубашка, которую она, словно в детстве, забрала у него и так и не вернула. Поставив чашку на стол, она открыла ноутбук