Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

брат не был настойчив и позволил отцу выставить войска в первый же удобный момент, в срочном порядке перебросить людей Ху Гуанле и расположить гарнизоны на стратегически важных позициях вокруг столицы, чтобы захватить контроль за столичными стенами, – все это вылилось бы в большую ошибку. Мой отец не доверял тете, своей родной младшей сестре, союзнику, с которым служил больше десяти лет. Он бы ждал, когда наследный принц вступит на престол и, воспользовавшись потерей власти рода Ван при дворе, рано или поздно неспешно ослабил бы влияние Сяо Ци. Однако амбиции тети обратились неприятными последствиями – она не только предала отца, но и подвела себя. Тетя завела отца в тупик, отрезав все пути к отступлению. Они подняли людей для того, чтобы принудить императора отречься от престола, используя собственные недостатки для атаки на сильные стороны противника. Стоит им вновь столкнуться с Сяо Ци на узкой дорожке – он одержит верх.

Всю свою жизнь мой отец отличался умом и мудростью, но в конце концов он проиграл из-за амбиций своего самого надежного союзника. Тетя действовала согласно детально продуманному плану, но не ожидала, что ее без колебаний предаст собственный сын.

На следующий день наследный принц в стенах дворца Тайхуа зачитал посмертный указ императора всем чиновникам и официально унаследовал трон. Сотни стражников из числа охраны внутренних покоев дворца, евнухов и дворцовых служанок были приговорены к смерти за сговор с мятежниками. Остальные гражданские и военные чиновники, поддерживающие наследного принца, получили новые титулы и были щедро одарены золотом и серебром. Кровавый отрезок событий в столице был бесследно вырезан из тысячелетних анналов истории.

Я не могла и не хотела даже представлять, что чувствовал мой отец, когда узнал, что тетя предала его. Когда все отвернулись от него, он был вынужден сдаться с позором. С его гордостью он скорее умрет, чем примет позор. Однако если бы он решил покончить жизнь самоубийством, то опозорил бы весь род. Как бы то ни было, как бы он ни был зол, в каком бы безнадежном положении ни находился – он должен жить, нести на своих плечах, пусть и номинально, должность канцлера, бессильно принимая и жалость, и злобные насмешки – то было самым жестоким наказанием для него.

На пятый день десятого лунного месяца, в благоприятный день, в стенах дворца Тайхуа состоялась церемония вступления нового императора на престол.

Он вышел в парадных одеждах из Восточного дворца, за ним следовал эскорт из самых преданных людей. Все официальные чины и сановники, собравшиеся у главных ворот, опустились перед ним на колени. В траур по почившему императору не играла музыка. У подножия ступеней трижды щелкнул хлыст – министр обрядов со свитком в руках опустился на колени. За ним следом перед троном опустились Юйчжан-ван Сяо Ци, Чжэнь-гогун Ван Линь и Юндэ-хоу Гу Юн, чтобы совершить обряд троекратного коленопреклонения с девятикратным прикосновением лба к полу.

Возле красных ступеней, ведущих к трону, зазвенел колокол – чиновники смиренно склонили головы.

Когда же новый император занял свое место на троне, он немедленно издал указ – императрица из рода Ван наделялась титулом вдовствующей императрицы, а главной жене нового императора жаловался титул императрицы.

Во время церемонии я и матушка отдыхали в пригороде столицы, во дворце Танцюань. Юйсю наконец полностью поправилась и, несмотря ни на что, последовала за мной, чтобы прислуживать мне. После всего, что произошло в столице, матушке стало нездоровиться. Смерть императора, мятеж отца, несчастье с моим ребенком – матушка не выдержала столько ударов судьбы: она спряталась в своей резиденции и целыми днями тихо плакала. С тех пор как у меня случился выкидыш, я целыми днями лежала в постели. Временами я чувствовала себя лучше, временами – хуже. Каждую ночь я просыпалась от дурных снов. Придворный лекарь сказал, что, если я не смогу очистить сердце от неспокойных помыслов, какие бы чудодейственные лекарства я ни принимала, – ничего мне не поможет… Я знала, что наш переезд во дворец Танцюань вместе с матушкой – очередная попытка укрыться от бед. Как тогда, когда я уехала в Хуэйчжоу. Я устала – как физически, так и эмоционально. Я очень переживала за здоровье матушки, устала от постоянных конфликтов и понимала, что не выдержу и дня в столице.

В день нашего отъезда Сяо Ци отменил все свои дела и лично сопроводил нас до Танцюаня. Когда мы прощались, он всячески выражал беспокойство и велел нам беречь себя. Во дворце, вдали от споров и забот, время словно остановилось.

Каждый день мы с матушкой играли в сянци, болтали о незначительных мелочах, определяли на вкус сорт чая, вспоминали забавные случаи из детства… Я снова попыталась научиться по урокам матушки рукодельному искусству. О горестях мы ни разу не говорили. Отец и брат часто навещали нас. Отец даже оставался несколько раз на ночь, однако матушка общалась с ним равнодушно, как с посторонним проезжим гостем. Сяо Ци тоже навещал нас, но он всегда очень спешил – я видела, что он измотан и устал. Всякий раз, когда он навещал нас, он никого не брал с собой и запрещал кому-либо докладывать о его отъездах. Также он потребовал от придворного лекаря, чтобы каждые три дня тот докладывал ему о моем состоянии, и никогда не спрашивал у меня, когда я вернусь домой.

После восхождения нового императора на престол вдовствующая императрица уединилась во дворце Юнъань [227]. Отец по-прежнему занимал самое высокое положение, однако сказался больным и почти не выходил из дома. Старшего брата провозгласили Цзянся-цзюньваном, он ведал делами канцелярии императора. Род Ван не просто сохранил прежнее величие – его власть и положение стали значительно выше. И все-таки императорская гвардия на постоянной основе перешла в руки Сяо Ци. Придворные приспешники и доверенные лица отца были либо отстранены от службы, либо перешли в подчинение Сяо Ци. Мои родственники и их дети боялись, что их будут подозревать в связях с мятежниками, потому были осторожны в речах и осмотрительны в поступках… Влиятельные дома, стоявшие на вершине власти более двухсот лет, понесли самые большие потери. Род Ван потерпел жестокое поражение, отчего все влиятельные дома испытывали панический страх. Юйчжан-ван полностью ликвидировал противоборствующие стороны при дворе, единолично захватил власть над столичными войсками, чем весьма воодушевил ханьских чиновников и военных.

Мы были далеко от дворца, но слухи доходили и до нас. Одни говорили, что род Ван никогда не оправится. Другие – что власть Юйчжан-вана еще не окрепла, а потому